Лучше поздно чем никогда

или

Находясь у двери.

 

                                     20—летию дорогого душе журнала «Апраксин Блюз»!

 

Комментарий по просьбе редакции «АБ» на работу А. Заверняева.  «Богословские записки на социальные темы. К славе Господней +». 

 …

Главным вопросом при обращении за комментарием к богословской науке является вопрос о вовлечённости описываемого явления в сотериологический процесс христианской жизни, личной жизни. Иными словами, воцерковлён или нет объект дискуссии. Является ли он частью единого на потребу внутри самого христианства. Если да, то он должен рассматриваться с точки зрения достижения обожения — единственной цели пришествия Христа на землю, единственной цели вхождения человека в Церковь, во исполнение принципа «Бог стал человеком, чтобы человек стал богом». Если нет, то вопрос рассматривается в области отношения Церкви, а значит и богословия, к различным социальным аспектам светской жизни своих членов. Предлагаемая уважаемым Анатолием Заверняевым тематика относится скорее ко второй плоскости. И я с удовольствием по мере сил постараюсь дать своё видение в соответствии с критериями, относящимися к различным формам церковно- социальной симфонии. А значит, разговор пойдёт в формате означенных критериев и исторических аллюзий и авторского (моего) теологумена (частного богословского мнения).

…

Если говорить не теологически, а богословски (а это немножко разные дисциплины), то дать квалифицированный богословский комментарий на вашу работу довольно трудно. Для богословия Бог — это Крест Христов, это Воплощение, Учение, Страдания, Смерть и Воскресение, а потом и Пятидесятница и далее. Богословие — это наука о Христе, о том, что Он принёс, основал, сказал, сделал. Богословие — то, что творится за царскими вратами православных алтарей, внутри Святая Святых. Богословие — голос Бога, взгляд на Самого Себя с учётом человеческой обучаемости, глупости, невежества. Богословие — по сути продолжение евангельского жанра, если конечно пишемый текст соответствует истинам евангельского повествования. И интересы богословия не лежат в социальной плоскости. Христос сказалчеловеку, который просил его рассудить кто прав: он или его родственник в неком имущественном споре: «Кто поставил Меня судиёй меж вами…». Хотя сегодняшняя культура и цивилизация во многом рождены богословием или в значительной степени отредактированы им, касательно своих корней. Вместе с тем, богословие не занимается социальными линиями, т. к. они преходящи. «Богословские записки» — скорее социальная сторона религиозной философии с вкраплениями богословских формулировок и истин. Это совсем другое направление. И в силу этого мне, как богослову по образованию, досугу (в вашей, на мой взгляд очень удачной, расширенной формулировке слова «досуг») и во многом призванию, говорить о нём не так просто. Я могу прокомментировать так или иначе профессионально то, что на мой взгляд относится идейно или буквально к богословию, а к вещам прочим обратиться со своим частным мнением, возможно увязав это мнение некоей логикой с комментарием богословским.

…

Основа предлагаемого к комментированию фрагмента полного текста выглядит так: Бог-Монархия-Свобода. Монархи — люди чистые от природы, от Бога. Примыкая к идее и ветке монархизма, человек приобщается к правильному, полезному и единственно верному представлению о собственной свободе. Свобода — одна из абсолютных ценностей человеческого существования. Свобода существует до рождения — и исходит от Бога. Надобность свободы оправдывает существование, в каком-то смысле доказывает Бога. Бог благоволит к престолонаследникам. В этом благоволении кроется идея, а точнее идеи, обо всём устройстве того государства, над которым поставлен род богопомазанных монархов. Божественная милость, исходящая от монарха, освещает и облагораживает соответственно и политическую и экономическую практику общества и государства. А недостатки монарха показывают обществу его собственные недостатки. Таким образом, в монархической идее мы видим некий идеологический абсолют, законченную подсистему блага и процветания. Нужно быть духовно созревшим, понявшим необходимость, насущность такой идеи для себя и общества, чтобы к ней примкнуть и соответствующим образом практиковать. Каким именно, автор не раскрывает. Возможно, сам находится в поиске оптимальных формулировок и практик.

…

Прекрасно, на мой взгляд, ваше суждение о том, что недостатки монархов не случайны, что они есть отображение недостатков самого народа. Такая мысль позволяет видеть в этом заботу Всевышнего по отношению к народу, которому Он посылает царя одновременно и как зеркало самого себя и как человека, в котором народу указан перст Божий на исправление этих недостатков. Таким образом, всё закольцовывается в непорочном круге: Бог над-всем-царь есть истинный посредник и показатель. Народ — активный претендент на реализацию бесконечного потенциала каждого через внимание к государю и исполнение его воли, сообщённой ему Господом. Если падает царь, падает инарод. Царь зависим, он не отделён. Он неволен быть свергнутым или процветать «по собственному хотению». Это зависит от воли снизу к единственно верному совершенству — нравственно-религиозному. Плюс совершенство в области юридического, гражданского сообщества. Всё это по принципу «сих творити и онех не оставляти», т. е. стремиться к Богу и в сугубо церковном понимании и исполнять волю субъекта Его изъявления — царя.

…

Итак, в своей работе в целом, если принять во внимание все подзаголовки «Богословских записок», автор, в том числе, воспроизводит несколько существенных богословских акцентов. И мы для начала остановимся на наиболее важных, с точки зрения их важности для богословского самообразования простого смертного, которому небезразличны «вечные истины».

А именно.

…

«.. нет ничего, кроме Бога и Его отрицания».

Мысль выглядит авторской, хотя практически дословно выражает аналогичный, имеющий для веры практически догматический статус, афоризм свт. Григория Богослова «Между Троицей и адом нет выбора». Ещё. Автор даёт очень точное определение свободы, опять же невозможной без Бога, смысл которой в том, что свобода — это свобода предопределённая до рождения человека, иначе во всём некая обусловленная внешними факторами детерминированность, и, как следствие, бессмысленность существования. Это тоже очень точно выражает православное суждение, относящееся скорее к разделу религиозной философии, о сути человеческой свободы, о её отличии от свободы животных. И отличие это размером с Бога.

 

…

«без единства с монотеистическим Богом нет источника личной свободы…».

Вместе с тем, свобода не есть субъект присвоения. Т.е. если мы просто, по осознанию, по осознанному влечению примыкаем к пусть даже и самой правильной идее свободы, а озвученная автором идея и есть для христианской традиции самая верная и абсолютная, но не всеобъемлющая, то в нас самих, кроме осознания самопричисления, больше ничего не происходит, мы не меняемся в отношении внутреннего качества нашей природы. Иными словами, мы не становимся более свободными по факту. Т.к. христианская традиция учит, что свобода — это не состояние ума только, но и состояние, или, точнее,качество обновлённой человеческой сущности, природы, породы. Развивая далее, такую вновь обретённую идею нужно практиковать. Истину нужно не узнать, а как сказал Христос познать, чтобы освободиться: «Познайте истину, и истина сделает вас свободными». Под познанием подразумевается практическое приобщение, подвиг, стяжание до «распятия плоти с её страстьми и похотьми» (ап. Павел). И, если мы хотим примкнуть к истинному «субъекту Божественного волеизъявления», то примыкать нам нужно к Восточной Православной традиции с её практическим учением о перерождении человеческой природы из грешника и повинного во всех грехах до сына Божия и равного Богу по дару свыше, до практического, исторического святого, коих бессчетное множество явленных и неявленных.

 

…

«Настаивая на своей независимости от Божеского начала или отрицая оное, человек тем самым отрицает самую возможность своей свободы».

Настаивая на своей независимости от Бога, человек не просто отрицает свою свободу. Её-то как раз он неким образом утверждает: человек свободен отвергнуть Бога, человек свободен Бога не знать (что, возможно, есть высшее доказательство Божественного доверия к богодарованной человеческой свободе). Настаивая на своей независимости от Бога, человек отрицает смысл своего существования, ибо если за смертью ничего нет, то всё тщетно. А значит, и смысл вообще всего, что человека окружает и наполняет, в том числе свободы. И, с другой стороны, если мы не выбираем Бога, мы тщетно используем свою свободу, и в этом смысле как бы да, отрицаем её. Отрицая смысл чего бы то ни было, мы отрицаем, по сути, само существование субъекта. Христос назвал мертвецами живых людей, не проявлявших никакого интереса к Его присутствию. Как это наверное, если вдуматься, действительно страшно, если Бог говорит о ком-то в третьем лице: «он мертвец»… Вечная печать …

…

Однако есть и другая опасность, например, перепутав святость с демонизмом, вообразить себя Богом – случай, конечно, клинический и чреватый самыми прискорбными последствиями. «Богом» мнят себя не многие. Как правило, накрывает другое — уверование в свою преждевременную святость, которой ни на йоту нет вообще. Это называется «прелесть». Подпасть под такое демонское влияние называется в христианской традиции «впасть в прелесть». Последствия, да — самые прискорбные, в том числе повреждение ума, суицид и проч.

…

О доказательствах.

А видят Бога только чистые сердцем — «Блаженные чистые сердцем (как непременное условие), ибо они Бога узрят». Бог зрится не умом, а сердцем и причём очищенным. Так учит Иисус Христос. Бытие Бога всё же требует интеллектуальных усилий в плане доказательств, т. к. в любом случае это является деланием преимущественным перед многими прочими. Само по себе занятие это прекрасно и развивает своего творителя. Результат как таковой с помощью интеллекта вряд ли может быть достигнут, но выйти на нужную тропинку в результате, подойти к двери, за которой есть чистый Божий мир, в которую с той стороны и стучится Христос (се, стою у двери и стучу…), это тоже немало, а в общем-то и необходимо. Нельзя с помощью интеллекта схватить объективное Божество, но подойти к порогу, к черте, за которой Оно есть, можно. Прп. Силуан Афонский, великий русско- греческий святой XX столетия с простотою говорил, что, «когда душу посещает Господь, то душа не спрашивает себя, «кто к ней пришёл», ибо знает, узнаёт своего Творца без каких бы то ни было доказательств. Потому что знает Его.» Доказательством Бога является Сам Он, иными словами. Христос в Евангелии говорил, что познать сверх всяких доказательств Бога может только тот, кому Сам Бог благоволит открыться, явиться. Человеческие догадки, даже самые интеллектуально выраженные, никогда в этой области не пользовались популярностью у тех, кого можно считать практиками духовного опыта, признанными боговидцами.

…

В развитие. Позволю себе процитировать вашу цитату из письма редактору, которое было переслано мне для более полного погружения в задачу.

«…доказательства существования безусловного Бога невозможны. Бог же обусловленный не стоит доказательств..»

Но что говорит нам Евангелие от Иоанна:

«Бога не видел никто никогда, Единородный Сын Отчий Он явил».

Теперь, для более быстрого усвоения предлагаемого материала накладываем на ваш тезис евангельский. Получаем:

«Бога не видел никто никогда»

«Доказательства существования безусловного Бога невозможны»

Это же фразы-синонимы!!!

«Бог же обусловленный не стоит доказательств..»

(вставляем) ПОТОМУ ЧТО

«Единородный Сын Божий Он явил».

И акцент тут же меняется с заунывного — Бог не таинственный, не интересный доказательств не требует — на абсолютно благовещенский, радостный: Абсолютный, безусловный, трансцендентный Бог, существования Которого «не видел никто никогда», становится чем-то обусловленным — стопроцентным человеческим существом (не переставая при этом быть Богом), и тем самым избавляет человечество от тщетных попыток искать доказательств Бога дискурсивным рассудком, который лежит в основе миропознания среди лучших из людей. Избавляет, потому что Он всё, а точнее, всего Себя, являет нам Сам. Христос и есть обусловленный Богочеловек, доказывающий Себя как объективного Бога, абсолютность и непознаваемость Которого недоказуемы человеческими усилиями. Не человек доказывает существование Бога, а Сам Бог, только ставший человеком. Бог изнутри человека, изнутри человеческого существования, изнутри собственной исторической, человеческой биографии доказывает людям Себя не умозрительно, а фактически, уникально, непредсказуемо и на века. Христос и есть Тот, Кто достоин поклонения, будучи и обусловленным, и абсолютным, и недоказуемым, и доказанным. Обусловленным, чтобы сделать доказательства понятными, осязаемыми — «О том, … что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши …»(1 Иоанна 1:1) — доказательства существования Себя недоказуемого (но отныне Родного нам во всём, кроме зла, исходящего из естества обычных людей).

…

Вообще, надо заметить, что на мой взгляд дискуссия между атеистом и верующим невозможна. Это был бы самый скучный диалог на свете, т. к. верующий, познавший Христа в Его прикосновении, непосредственным живым опытом понимает, что «для познавших это неопровержимо, а для непознавших недоказуемо». Для нас это аксиома! Аксиома с большой буквы. Книга Деяний часто сообщает: «Дух Святой нападал» на человека, который прозревал, что связано с непосредственным познанием Бога, и сразу уверовал. В знаменитой христианской молитве перед каждым делом мы молимся к Святому Духу и просим Его «прииди и вселися в ны (в нас)», между прочим, называя Его «Царём Небесным и Духом истины».

…

Ремарка о Фелиокве.

Здесь не может быть дилеммы «правы и неправы». Вопрос об Исхождении Святого Духа от Отца находится в области наддилеммных истин. Дух Святой исходит от Отца. От Сына Он не исходит. Эта информация Откровения свыше основана на Священном Писании, на словах Христа, если быть точным, а не достижениях человеческого разума. Так просто есть и это существенно настолько, что определяет и этику, и эстетику, и политику, и экономику народов и государств, согласных или несогласных с этим догматом, включая сам, собственно, абстрактный, поместный гуманистический критерий. Не наоборот. Вообще появление Фелиокве искусственно.«В начале же не было так». И связано это с проявлением ревности не по разуму в борьбе с арианством. Впервые появилось в среде испанских епископов тогда ещё неразделённой Церкви в начале IV века. И, повторюсь, проблема происхождения Фелиокве не связана с какой бы то ни было гуманистической направленностью. Эта трагедия, а это действительно трагедия для католического мира, имеет чисто теологические корни, о которых мы сказали выше.

…

«Законная власть от Бога, незаконная от лукавого».

Нельзя согласиться с этим утверждением автора. Священное Писание устами апостола Павла учит нас, что «всякая власть от Бога». Ап. Пётр говорил: «Бога бойтесь, царя чтите». Это произносилось во времена, которые были отделены от воцерковления монархии как явления тремя веками. Молясь таким образом за власть имущих, в ответ Церковь получала сильные или менее сильные по своей интенсивности и жестокости гонения, изредка прорезаемые пятью- десятью годами сравнительно тихой жизни.От самого ставленника, верховного представителя власти, царя, зависит, получит ли он венец за своё царствование или будет осуждён. Благословение на царство получают все (ну, или практически все), награду от Бога или мандат в истории только те, кто сподобился по смерти быть канонизированным — самые достойные. Посмертная канонизация является действительным мандатом от Бога, но не столько царскому достоинству носителя, сколько достоинству человеческому, христианскому. Важен конец пути, а не начало. С помазания царствование, ответственность только начинается. Царь тоже под Богом ходит. Это касается любого способа достижения власти соискателями. Примером чему является знаменитая позиция святейшего патриарха Сергия Старгородского по симфонии Церкви и советской власти, пришедшей «на престол» через кровь миллионов сограждан. Так же о несовершенстве, нечистоте какого бы то ни было престола как такового, пусть и запущенного в нашу историю Самим Богом приходит на ум история библейского царя Нуваходоносора, падение, наказание и покаяние царя и пророка Давида. Если смотреть на нашу, российскую, более близкую к нам историю, то есть пример императора Александра Первого, сынициировавшего собственную смерть, ушедшего в монастырь и прославившегося в истории Церкви как «томский старец Фёдор Кузьмич». Становится очевидно, что данный случай, а были ещё и до императора Александра и в России, и в Византии, иллюстрирует, так сказать, от первого лица недостаточность полноты божественного изъявления в субъекте монархической династийности. И люди, от первого лица познавшие, что такое царствование с помазанием, ищут полноты богоприсутсвия в уединённых пустынях бескрайнего отечества. И находят искомое только отрешившись «от всего, что имели, и последовав за Христом» (а Христос и есть Бог, волящий и выдающий мандаты). О другой стороне присутствия Божия в помазанниках на трон. Православие знает примеры богодухновенных монархов, не рождённых в династии помазанников. Были люди вообще из низов или военных, или единственные представители своего рода, прошедшие через царский престол: императоры Феодосий II, Юстиниан Великий, Константин, который, кстати, до самой смерти не снимал с себя титул «верховный жрец Римской империи», что практически приравнивало его к языческому, здравствующему божеству для всех подданных.

…

О действительном субъекте Божественного изъявления.

Живая, действующая в истории идея Бога, открытая нам воплотившимся Христом, не подразумевает благодатной детерминированности в каком бы то ни было общественном субъекте, будь то наследственная монархия или что-то ещё. В противном случае мы от одной детерминированности (влияния генов, биохимических процессов в организме, воспитания, окружения и проч.) получаем другую — благодатную, которая развивается только в рамках самой себя и то не в сторону приближения к Богу, а в сторону некоего возвышенного (возможно христианского) гуманизма. Христианский гуманизм интересен, но не идеален. Любому человеческому гуманизму Церковь противопоставляет антропологию отшельнической пустыни. И даже не только потому, что «во Христе нет ни эллина ни иудея». А потому, что живой Божественной Идеей Бога Отца является Бог Сын — Слово, Логос, «В начале было Слово, и Слово было у Бога и Слово было Бог», воплотившийся Христос. Христос — это Личность историческая, но не в смысле конкретных событий, изложенных в Евангелии, а в смысле вневременного присутствия в том числе и в настоящем, актуальном временном моменте. В длящемся прямо сейчас. Христос — это идея Бога, отвечающая на вопрос «Кто?» (есть идея Бога), а не «что?» (она такое есть). И даже на вопрос «Когда?»: «Когда, Господи надлежит всем сим быти?»-спрашивали апостолы о событиях Страшного Суда и конца мира. Т.е. Христос-Бог есть начальник и времени. Это Идея действующая, живая, творящая мир каждое мгновение, двигающая историю к предуготовленному ей концу и в интимнейшей своей любви контактирующая с каждым из нас «ими же веси судьбами». И вместе с этим, говоря о личном доступе к Божественному с точки зрения человека, христианство одинаково изливает свои дары как на раба, так и на свободного, как на государя, так и на его подданных. Апостол Павел в одном из своих посланий, обращаясь к рабам, говорит, что будучи в рабстве у своих внешних господ и живя по заповедям Христовым, они получат от Бога царский венец. И это не фигуральное поощрение. Божественная благодать «немощное врачует, оскудевающее восполняет» (из молитвы на рукоположение священника). Царский, потому что все христиане это «царственное священство», как сказал ап. Пётр. Все без исключения: и патриархи, и многодетные матери. «Аз рех, бози есть и сынове вышнего вси» — говорит Писание устами Христа о назначении человека с точки зрения Бога. Явление в мир божественных теофаний (богопроявлений, излучений божественных энергий) доступно человечеству через очистительный подвиг души, основанный на личном исповедании в обоживающий подвиг Христа. И этот доступ к Божеству, являясь даром Божества в первую очередь, излит обильно, в потенциале своём, на всякого человека вообще: «когда вознесён буду, всех к себе привлеку», сказал Иисус. Субъект Божеского волеизъявления есть сам человек, как носитель образа и подобия своего Создателя, как храм Духа Святаго, о чём часто говорил упоминаемый вами ап. Павел. Человек есть таинственное местопребывание Пресвятой Троицы. Это цель и желание ивожделение Самой Пресвятой Троицы. От ветхозаветного действия извне, с пришествием Христа божественные энергии получили доступ действовать в человеке изнутри, делать человека богом по благодати. «Бог стал человеком, чтобы человек стал богом», сказал св. Ириней Лионский. И в этом принципе нет посредников! Мы — все цари, все монархи, все наследники престола, если мы во Христе! От человека требуется живое исповедание себя грешником, а Христа — Богом Спасителем, пришедшим в мир. Это всё, что требуется для стяжания Божественного прикосновения и ответа. За классический пример можно взять распятого справа от Иисуса разбойника, первого в истории христианской Церкви богослова и первого в этой же истории, попавшего за своё «Мы же достойное по делам нашим получаем. Помяни меня, Господи, во Царствии Своём», в Рай: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в Раю».

…

О цивилизации и культуре по компасу.

Позволю себе прокомментировать ваш культурно-исторический экскурс исключительно с точки зрения теоцентризма.

Земля сегодня — это огромный ослепший глаз, вся история которого есть борьба за бесконечное развитие субъективных вариантов прозрения. Субъективных (ин)патентов объективной истины. Но прозрение есть плод не победы над инакомыслящими в силовой или словесной дискуссии, а приходящая очевидность И(стин)ного взгляда на вещи без малейшей примеси относительности, личного фанатизма или внешнего давления. Давление может быть только Вечным. А оно тотально… Всё, чтобы «я» прозрел. Прозрение проявляется изнутри души как плод победы над чем-то в себе, чаще всего, когда это похоже на очищение. Примерно это и предлагает многовековая аскетическая академия православного монашества. Где и выковываются «монархи от Бога», т. н. старцы — святые люди, оказывающие влияние на сто процентов мирского жизнеустройства обычных граждан независимо от их происхождения. Сколько есть человечество, столько именно многие из царей наведывались за советом к людям пустыни, ничего не имеющим и ни чем не управляющими. А с появлением христианства это явление стало особенно набирать обороты, достигнув своего пика в Византии, а после в так называемой «Святой Руси». Надо заметить, что у царя, практически у любого, а особенно христианского, есть духовник, духовный наставник, окормитель, личный мудрец. Хорошо известно, как такого рода отношения связывали Иоанна Крестителя и убившего его после, правда не без сожаления, развратного царя Ирода. Евангелие говорит нам, что царь «много слушал Иоанна и много творил по его советам» (цитата, больше передающая смысл, чем буквальный текст).

…

«Досуг – это напряжённое время внутреннего роста, время гармонизации и совершенствования мировосприятия и последующей неангажированной творческой активности, ориентированной на безусловные, безотносительные категории – истины, блага, красоты».

  Истинными аристократами досуга можно считать святых отцов. Их смело можно назвать людьми профессионального досуга именно в вашем прекрасном описании. Если говорить об идеальном, объективном, полноценном пути развития личности, то без этих представителей ига Христова — никуда. В святоотеческой культуре праздность является одним из самых страшных препятствий и грехов. Умеренный и вместе с тем полноценный отдых всегда законен и необходим. Вспоминается цитата из прп. Силуана Афонского: «есть досыта нужно столько, чтобы не исчезало желание молиться» … В православии предельно ясно разработано и теоретически, и практически учение об очищении человеческого ума и сердца, начиная с борьбы с помыслом и послушания духовнику и заканчивая «Стяжанием Святаго Духа Божия», когда, как сказал ап. Павел, «уже не я живу, но живёт во мне Христос».

  Что касается элит светских, то природная одарённость последних, если они не будут учениками первых, погубит и их, и нацию, которую они возглавляют. Элиты могут быть либо проводниками абсолютного разлагающего и уничтожающего всё вокруг себя либерализма, который в сути своей ничего не созидает на почве традиционных культур, либо, что реже гораздо, отблесков святости Божественных энергий духоносных наставников безмолвной пустыни. Энергий, которые преображают к единственно лучшему всё, что можно назвать сотворённым. Вообще, элиты не бывают безрелигиозными абсолютно. Во что-то и в кого-то верит каждый смертный, а полное неверие есть лишь неверие в кого-то конкретно, что подразумевает веру в кого-то другого. Чтобы это доказать, наверно нужно быть Сноуденом, я этим вопросом плотно не занимался. *

…

«Рассматривая материальный мир как проявление мира духовного, я считаю, что более правильное понимание социальных реалий может быть очень полезно для духовного развития, а, следовательно, и для лучшей жизни во времени и в вечности». 

 Важно подчеркнуть, что Церковь, Православная Восточная традиция, не занимается выработкой формул достижения наиболее оптимального результата в области человеческого комфорта и благополучия, иными словами в социальных и экономических сферах. Мы в этих областях существования всегда обращались к науке и знанию светским, к квалифицированным специалистам независимо от их отношения к нашим ценностям. И в этом свете верховный управленец, царь, есть конечно фигура несомненно более значимая, чем любой его подданный, но всё равно персона технического, мирского, плотского сектора человеческого бытия. Монархи не наделены богодухновенностью, монархи наделяются помазанием, т. е. благословением. Они получают «присутствие» Божее через внешний обряд, через призывание. Отсюда и возможность получить последнее у людей, пришедших к власти путём не совсем законным или вовсе незаконным. Отсюда и возможность падения и у святых, казалось бы, престолообладателей, у которых с династийностью всё в порядке. Отсюда и надобность возобновлять чин помазания на царство с каждым новым ставленником, что говорит о том, что помазан не род раз и навсегда, а помазуется, т. е. призывается к конкретной ответственности, конкретный человек, волею Божиих судеб оказавшийся на троне. Судеб как положительных, так и отрицательных с точки зрения человеческих представлений о добре и зле. Бог, конечно, не изобретатель интриг и заговоров, это скорее ответственность дьявольская. Но Господь попускает свершаться злу, надеясь практически, т. е. возлагая ответственность на дорвавшегося к власти, независимо от его пути и принципа «ну попробуй, раз так хочешь», а, выражаясь языком Св. Писания, «Даст тебе Господь по сердцу твоему». Т.е. если человек чего-то очень хочет, а Бог знает, что это не полезно для него, но человек непреклонен, то Господь в ряде случаев попускает свершаться таким желаниям, и даже пытается всячески сделать из этого эксперимента что-то позитивное, прочное, благое, для этого и помазует (на царство), как бы призывая и раскаяться, и держаться лучшего, сея разумное, доброе, вечное, чтобы оправдался деятельностью благой в противовес прошлому. И, с другой стороны, помазанник с прекрасной родословной может быть просто апатийным, больным, болящим, изменником собственного рода, иными словами, он не застрахован ни от чего вообще. Вообще. Даже если у его окружения да и у него самого всё в порядке в идеологическом плане. Пример — Юлиан Отступник. Ибо, как говорит Писание, «всяк человек ложь». Помазанником в точном и единственном смысле Св. Писание называет только грядущего Христа, о котором пророчествует Ветхий Завет. Все остальные сходили «с печалию во ад», даже будучи поставленными Богом управлять народом израильским.

  Попытка давать своим членам всестороннее образование со скамей семинарий и университетов свидетельствует о желании Восточной Церкви быть максимально «в ногу со временем» «во всём, кроме греха». Можно с уверенностью сказать, что Церковь в общем и целом не верит в гуманизм. Т.к. учение Церкви не нравственно, как часто путают, оно обоживающе. Это абсолютно.

 

…

«Догмат о непогрешимости Папы в делах католической церкви, как мне кажется, тоже есть проявление уважения к индивидууму».

Догмат о папской непогрешимости исторически неверен. Дважды или даже более Папы Римские в истории Кат. Церкви совершали ключевые эклессиологические, а после разделения церквей и догматические ошибки, равные катастрофе. Чего одни только Крестовые Походы стоят, которые впрямую созывались и благословлялись с подачи Понтифика. Особенно два последних, когда римское войско наряду с мусульманами безжалостно крушило братьев византийцев, разворовывая храмы, вывозя мощи, артефакты, книги совместной церковной истории на запад, деля между собой и переименовывая исконно византийские территории на красноречиво западный манер. В догмате о папской непогрешимости нету ничего, что могло бы дать ссылку на серьёзное отношение и уважение к индивидууму. Исторически известно, что всё как раз наоборот. В основе лежит чистейшее властолюбие: во-первых, среди братьев-патриархов тогда ещё единой Церкви, а в перспективе и над всем миром, что вообще свойственно именно западной парадигме церковного и политического мышления.

…

«Неприятие института папства протестантами выглядит довольно резкой формой индивидуализма».

 Как принято считать в православном религиоведении, протестантизм сделал папой каждого верующего. С реформой Лютера каждый стал сам себе папой в собственной жизни. Возможно, именно протестантизм и есть наиболее либеральный, гуманизированный вариант толкования дела Христова, впрочем с огромным ущербом к всеспасительной цели понимания этого дела.

 

…

«А православный вариант соборности свидетельствует о недоверии к отдельно взятому человеку».

  Православная соборность целиком и полностью основана на сказанном ап. Петром в Священном Писании: «изволилось Духу Святому и нам». Корневой критерий православного подхода к соборности лежит в триединстве Божества. В Боге есть некое божественное вместе, сообща, собрано. Это единство настолько плотно, если рассматривать его с этой стороны, что перетекает в некую божественную единственность. Божественная единственность Бога никогда не теряет, не утрачивает божественное единство Троицы: «Троица нераздельная и единосущная». Вот так и православная соборность — теснейший союз устремлённых к Богу человеческих ипостасей: «и было у них всё общее». Критерий соборности не humano- а тео-центричный.

…

«Вообще же, богословская проблематика занимала и занимает основное и определяющее положение в человеческой жизни; в известном смысле атеизм тоже есть не что иное, как направление в богословии. К сожалению, приходится констатировать, что все созданные людьми богословские построения так или иначе ограниченны, все они имеют свои достоинства и свои недостатки».

Совершенно согласен с Анатолием, что богословие, если немножко перефразировать, лежит в основе всех вообще человеческих поступков и мотиваций. Без исключения. За каждой жизненной позицией стоит, в предельной глубине, некий теологический гносис. Т.е. сначала человек в какие-то мгновения своей внутренней жизни определяется со своим отношением к Живому Богу, контакт с которым, конечно же, был, невидимо для внешнего глаза, в интимной глубине человеческого сердца. И в зависимости от результатов этой встречи будущее человека принимает тот или иной вид, настрой, настройки. Моё чёткое убеждение — в основе всего лежит теология. У кого-то она перерастает в живое богословие души и творческой веры, а у кого- то остаётся частным теологическим воззрением, порой равным атеизму. Атеизм — это тоже о Живом Боге. Просто о нежелании видеть Его Живым.

…

«Вероятно, лучшее, что в такой ситуации можно сделать – это, выбрав основное религиозное направление, внимательно изучать опыт соседей и корректировать своё мировоззрение; детали, порой, имеют неожиданно серьёзное значение. Впрочем, цивилизованные люди, кажется, именно так и поступают».

 Исходя из прочитанного и прокомментированного нами, становится понятно, что с точки зрения богословской эрудированности Анатолий Заверняев — в высшей степени любознательный и весьма одарённый человек. Интересыавтора лежат в самых глубоких богословских и теологических пластах бытия. И налицо попытка/попытки связать с этим социум в самом широком, калейдоскопическом наборе культурно-исторических, религиоведческих, экономических и проч. плоскостях. Труд, вами предпринятый, возможно, подпадает под евангельское «у Бога не остаётся незамеченным никакое слово», и чувство, рождающееся от ознакомления с вашими мыслями, очень схоже с ощущением, когда интеллектуальная работа приводит нас к черте, за которой является Некто из Апокалипсиса вселенских ответов, и если прислушаться, то чуткое сердце расслышит, как Он речью, исполненной Божественного смирения и власти, тихо оповещает: «се, стою у дверей и стучу, и кто отворит Мне, войду и буду вечерять с ним», «ибо трудящийся достоин награды своей».

_______________________________________________________________________________

* Известен интересный факт о религиозности Хиллари Клинтон и некоторых её коллег. У неё есть т. н. духовный наставник. Известно, что он сатанист-интеллектуал, написавший диссертацию о дьяволе как о первом революционере против Бога…

 

С уважением к вам,

преподаватель богословия, 

Алексей Апраксин.

…

С Днём Рождения «АБ»!

 7 Сентября, 2015 года.

—————————————————————

Ответ Анатолия Заверняева.

Редактору,

по прочтении комментариев Алексея Апраксина.

 

Как богослов богослову:

Что ж, действительно, найти с помощью интеллекта и описать путь к вышеупомянутой черте или двери было моей задачей, как человека неверующего. Своё рассуждение я назвал пострелигиозным, но как постиндустриальное общество предполагает не отсутствие индустрии, а перенос центра активности от индустрии к работе с информацией, так и пострелигиозное сознание предполагает не отсутствие религии, но перенос внимания от ритуала и веры к пониманию.

 

К сожалению, вера часто ведёт не к Богу, а к абсурду, а нередко и в прямо противоположную от Бога сторону. Когда верующие ведут себя как безумные, а это случалось во все времена и со всеми … (читать далее)