Джеймс Мантет (блюзовый репортаж)

18 ноября в редакции Блюза на Апраксином переулке состоялся семинар Тамары Викторовны Партаненко (19  -2022) о теории этногенеза Л.Н. Гумилева. Партаненко — кандидат философских наук, защитившаяся по теме Гумилева вопреки желанию руководства.

Семинар прошел на следующей неделе после Пятого Российского культурологического конгресса, послужившего очередным подтверждением подвижности «Биосферы и этногенеза земли», согласно терминологии, указанной в названии наиболее знаменитого труда Льва Гумилева. На конгрессе, в котором участвовали представители АБ, нередко звучало мнение, что эпоха культа глобализма уже закончена. Подобные абстрактные системы снимают личную ответственность с отдельного человека за собственное развитие и оставляют в обществе злополучную пустоту. Поэтому, как считают многие культурологи, силы практикантов и структур, призванных на службу культуре, должны поддержать признание необходимости внимания к разнообразным частным явлениям, к масштабу, в котором человек реально существует, к принципам культурного суверенитета. Тем более закономерно, что после конгресса осталось сильное желание продолжить культурно-философскую беседу в камерном, непосредственном виде. Соответствуя такой цели, семинар Партаненко стал удачным прецедентом деятельности нашего клуба «Буги-вуги-?-ῥῆμα [рема]».

Серов сравнивает теорию Гумилева с философией Конфуция

Буги-вуги — рок-н-ролльный термин, намекающий на оживленный взаимный обмен. Ῥῆμα [рема] — термин из греческой философии, означающий действие высказывания. Последний термин был предложен философом Александром Львовым*, попытавшимся дать характеристику осевого импульса наших семинаров. К концу вечера философ Андрей Паткуль посмотрел на часы и не мог поверить, что три часа, посвященные мероприятию, пролетели так незаметно. Да, участники вышли из-под воздействия времени. Как у профессиональных философов, так и у сторонников философии, представляющей другие специальности и жизненные уклады, по ходу события возникло именно то полифоническое состояние взаимодействия, о котором можно уверенно сказать, что да, здесь имело место Буги-вуги-?-рема.

Дополнительный интерес участников Буги-вуги-?-рема был вызван фактом близкого личного знакомства Партаненко с Л.Н. Гумилевым, чьи лекции она стала посещать, будучи студенткой факультета психологии. В итоге Партаненко перешла на философию и занялась изучением и применением теорий Гумилева, прежде всего в области рассмотрения взаимоотношений между культурами. Несмотря на то, что ее желание сделать Гумилева центральным источником в своей работе привело к трудным для ее академической карьеры последствиям, когда сам Гумилев был в опале, Партаненко стала успешным специалистом по теме русско-французских отношений и взаимовосприятия России и Запада. Она также стала одним из основателей Ассоциации исторической психологии, детища Российского философского общества при Российской академии наук.

Партаненко рассказала о том, как Гумилев соотносил эволюционные толчки человечества с влиянием космических излучений, в определенные моменты бьющих по земле, как хлыст. Из-за такого взгляда, неприемлемого для марксистко-материалистской интеллектуальной среды Советского Союза, Гумилев столкнулся с серьезными профессиональными ограничениями. Однако параллельно он добился большой популярности среди читателей за счет живого стиля и масштаба мировоззрения, сочетающего историю, географию, биологию, психологию и другие дисциплины.

Бывшая ученица помнит Льва Гумилева как блестящего лектора, который обходился без конспектов и любил нехарактерным для советского времени образом задавать вопросы непосредственно студентам, интересуясь их мнениями. Такое его обращение к Партаненко, сначала ее смутившее, в итоге способствовало ее увлечению его личностью и мыслью.

Посетивший семинар ученый Н.В. Серов тоже вспоминал личный контакт с Гумилевым на лекциях в шестидесятые. Гумилев произвел на него впечатление «милейшего человека» и запомнился своей готовностью говорить со студентами на равных. Серов, в итоге тоже занявшийся синкретической мыслью по-своему, успел написать статью, в которой сравнивает теорию Гумилева с философией Конфуция, устанавливая аналогию между понятием «биосферы» у Гумилева и «небом» у Конфуция.

Присутствующих на семинаре интересовал вопрос актуальности мысли Гумилева сегодня:

— был ли Гумилев действительно впереди своего времени, как считает Партаненко, указывая на современные открытия о космосе?

— или остается ли Гумилев анахронизмом прошлого, чьи мысли теперь никто не развивает?

— на основе каких сведений или влияний Гумилев построил свою теорию? Или же придумал он ее сам?

— не являлось ли то, что Гумилев считал открытием, больше новым изложением мыслей об эволюции, характерных для века Дарвина, при включении других представлений о механизме «пассионарности», готовности к самопожертвованию, который он считал двигателем эволюции?

— доказал ли Гумилев существование этого механизма в том виде, который он описывает, или зависит ли его система лишь от его личной интуиции?

— не содержит ли его система произвольные искажения, даже если относиться к ее более космической части метафорично?

— не слишком ли его теория отождествляет с эволюцией воинственность, меньше внимая другим проявлениям человеческой природы, например, в культуре, миротворчестве, диалоге?

— существуют ли этносы на самом деле как жесткие категории, если человек показывает свою способность свободно адаптироваться к новым геополитическим контекстам?

— является ли склонность к адаптации приметой силы или слабости отдельного человека или этноса?

— можно ли сравнить представления Гумилева об энергии этноса с тем, например, что говорил Макиавелли об энергии, присущей народу, которую «государь» вбирает в себя?

— или же сила правителя всегда иллюзорна по отношению к самому существенному фактору эволюционного состояния народа?

— похвально ли стремление Гумилева мыслить в идеальных категориях или обречено?

Эти и другие вопросы, поднятые в ходе семинара «Буги-вуги-?-ῥῆμα (рема)», остаются открытыми для дальнейшего обсуждения.