ПАТРИЦИЯ УОЛТОН гордится глубиной своих американских корней — её семья попала на континент в XVII веке, и подпись одного из её предков стоит под Декларацией Независимости.
Закончила с отличием Дартмутский университет.
Занималась историей России XIX века в Ленинградском государственном университете.
Дальнейшее образование получала по линии международных отношений (Fletcher School of Law and Diplomacy).
В течение длительного времени работала переводчиком в крупной американской компании, сотрудничавшей с Россией.
* * *

У нас в Соединённых Штатах есть сегодня множество людей, которые так или иначе испытывают желание вернуться в некое воображаемое идиллическое прошлое. Существует общая тенденция считать таких людей по определению «консерваторами», видеть в них тех, кто настроен замедлить или повернуть вспять перемены, переживаемые обществом.

Однако и на противоположном конце политического спектра, среди «либералов», в числе которых нахожусь я и другие подобные, желающие изменить мир побыстрей, можно в последнее время заметить подобную же неожиданную тягу к прошлому. При том, что мы не собираемся отказываться от культурных и технологических преимуществ, которые были завоёваны современными преобразованиями, мы чувствуем, что потеряли что-то важное, и хотим это вернуть.

Мы хотим, чтобы способность быть интеллектуалом снова уважалась, чтобы образованность опять ценилась, чтобы использование слов длинней двух слогов было в порядке вещей. У обоих моих родителей были учёные степени, тем не менее маленькая коммуна ловцов лобстеров, в которой они поселились, не вознамерилась подвергнуть их остракизму за элитарный снобизм.

Мы хотим, чтобы опять было нормальным вести разговор в вежливой манере без риска быть уличёнными обвинительным тоном в старании выглядеть «политкорректными». Моя мама всегда говорила: «Если не можешь сказать о ком-то ничего хорошего, лучше вообще ничего не говори». Мало кто может держаться такого требовательного стандарта, и всё же постоянное использование оскорбительного языка в «приличном» обществе выглядит как минимум некультурным.

Мы — по крайней мере некоторые из нас — хотим, чтобы консерваторы и либералы были способны говорить друг с другом, понимать друг друга, жить друг с другом. Моя мама была либералом, а папа консерватором. Они никогда не спорили. Сама я много лет работала в нефтяной индустрии, с людьми, гораздо более консервативными, чем я. Я понимала их точку зрения, но при этом имела свою. Я даже была согласна с ними в паре пунктов. В наших отношениях не чувствовалось неприязни, тем более ненависти. Теперь такое просто нереально. Я верю в одну истину, они в совершенно другую — и они в конце концов отказались-таки от той пары пунктов, по которым я была с ними согласна! Сейчас стало даже совершенно невозможно разговаривать с ними об этом.

Мы бы хотели, чтобы, кроме политики и сплетен, были в ходу и другие темы для совместного общения. О чём же это мы сами больше всего разговаривали, когда были студентами? О своих интересах, взглядах на жизнь? В любом случае, мы не спорили без конца о политике… Может быть, ещё говорили о книгах? О музыке? О том, над чем мы работаем и что нас вдохновляет?..

В конце концов, что касается меня, я бы хотела при случае иметь возможность ходить на свидания с консерватором, если между нами возникла симпатия и обнаружилась совместимость во всех остальных отношениях. Точно как мои мама и папа. Они были правы. Потому что вопрос любви всей жизни зависит от намного большего, чем политика.

И я хотела бы в свободный вечер с лёгким сердцем отправиться со своим избранником в бар, не опасаясь вызвать враждебных подозрений в снобизме у людей, сидящих рядом и недовольных тем, что мы употребляем большие слова. Спокойно сидеть и беседовать, не разражаясь поминутно бранью в адрес хоть отдельных людей, хоть групп или народов. Или пойти на обед с друзьями-консерваторами и общаться на достойные темы, обсуждать в том числе книги и музыку, а если разговор всё же скатится к политике, пусть это будет хорошая, уважительная, живая дискуссия, которая позволит нам расстаться друзьями.

Именно таким в моём представлении выглядит Старое Доброе Время, которое я желала бы вернуть в жизнь.

Перевод с английского