(К истории науки)

 

У каждой эпохи — свой склад души, своя картина мира, в которой отражается дух времени. Почему для европейской культуры так важно соизмерять свое время с античным миром? Безусловно, истоки европейской культуры во всех ее проявлениях лежат в античности. Но есть в той эпохе еще что-то, что заставляет людей вот уже больше двух тысячелетий вновь и вновь обращаться к духу античности. Это “что-то” — взгляд на мир, это само сознание античного человека, которое отражает ощущение гармонии во вселенной и человека как части этой мировой гармонии.

Часто говорят о “радостном, детском мироощущении”, присущем античному сознанию. А.Ф. Лосев писал: “…античные люди пределом всякой истины и красоты считали космос, космос материальный, физический, чувственный, одушевленный и вечно подвижный. …В основе такого космоса полагались идеи, и это не только у идеалистов, но и у материалиста Демокрита, тоже называвшего свои атомы идеями. Ведь это греческое слово “идея” (того же корня, что латинское video и русское “видеть”)… обозначало “то, что видно”, все равно — глазами или умом. …Этот физический космос назывался богом. …Отдельные боги, о которых говорила мифология, были только принципами отдельных сторон все той же чувственно-материальной и единственно возможной действительности космоса”.

Потом человечество потеряло это ощущение единства космоса на многое и многие века, и только сейчас в некоторых областях знания начинается обратный процесс — восстановление ощущения целостности мира. Этот обратный процесс во многом опирается на достижения древних.

 

ВРЕМЯ В АНТИЧНОЙ ГРЕЦИИ

 

Время является понятием, наиболее трудно поддающимся осмыслению. Тяжело и мучительно происходит процесс отказа общественного сознания современного общества от понятия времени, бытовавшего в европейской науке в прошлые столетия. Понятие времени в современной картине мира, весьма отличное от времени в сознании прошлых столетий, весьма близко подходит к некоторым концепциям древних. Параллели между космологическими моделями ранних эпох и современными научными гипотезами составляют в настоящее время предмет исследований.

О том, что же думали античные люди по поводу времени, писали среди многих других Освальд Шпенглер и А.Ф. Лосев. Шпенглер делает анализ греческой античной культуры в знаменитом “Закате Европы”. Он, в частности, рассматривает две возможные формы отношения человека к природе и истории, как феноменам, имеющим временную шкалу. Большая разница, говорит Шпенглер, живет ли некто с постоянным впечатлением, что его жизнь представляет собой элемент в гораздо более обширной биографии, простирающейся над столетиями и тысячелетиями, или он ощущает ее как нечто в себе самом закругленное и замкнутое. Для последнего типа, замечает Шпенглер, наверняка нет никакой всемирной истории. И представьте себе, что это будет, если на этой идее покоится самосознание целой нации. В каком виде должна представать ей действительность? мир? жизнь? Предметом анализа здесь у Шпенглера выступает самосознание эллина. В земном сознании эллина “ не только свое личное, но и прошлое вообще, тотчас же превращалось в некую… неподвижную, мифически оформленную подоплеку ежемгновенно протекающего настоящего, так что история Александра Великого еще до его смерти начала сливаться для античного чувства с легендой о Дионисе, а Цезарь по крайней мере не считал абсурдным свое происхождение от Венеры…» Античная культура не обладает памятью, говорит Шпенглер. Все было заполнено тем “чистым настоящим”, которым столь часто восхищался Гете во всех проявлениях античной жизни… То, что фек называл космосом, было картиной мира не становящегося, а сущего. Следовательно, сам грек был человеком, который никогда не становился, а всегда был.” Шпенглер приводит ряд доводов, иллюстрирующих правоту последнего утверждения.

Хорошо известно, что история — это искусство толкования. Анализ времени в античной культуре, сделанный Лосевым, по своим выводам с первого взгляда сильно отличается от выводов Шпенглера. Лосев замечает: иудаизм, персидская религия, учение Будды, китайский даосизм и конфуцианство, египетская религия и греческие мифы — у всех перечисленных систем есть свое отношение ко времени (вернее, пространству и времени). Греческая религия — единственная, пишет Лосев, которая дала подлинное ощущение времени как настоящего. Здесь вечное и временное сливаются в одно цельное настоящее, причем они не приносятся в жертву друг другу, но остаются в своей свободе и нетронутости. Было бы просто глупо, пишет Лосев, понимать время в разных религиях и мифологиях в стиле новоевропейского физического, то есть однородного и бесконечного, пустого и темного времени. Можно поручиться, что не только в разных религиях, но и теперь никто и никогда так не переживает времени.

Лосев замечает: каждый из нас переживал в своей жизни какие-то ямы и разрывы. Апокалиптические ожидания в прошлом объясняются именно сгущением времен, близким к окончанию времени. Время, как и пространство, имеет свои складки и прорывы. Три секунды могут быть пережиты как целый год, и год как три секунды. Религиозный экстаз характеризуется именно прекращением или свертыванием времени, сжатием прошлых и будущих времен в одну неделимую настоящую точку. Космос вообще разнообразен по своей временной структуре. Сравним, например, время человека и время в жизни какого- нибудь насекомого. Времен очень много, они сжимаемы и расширяемы, они имеют свое фигурное строение. В “Античном космосе” Лосев отмечает, что неоплатоники мыслили симметрически и концентрически расположенную вокруг единого центра — Земли — различную уплотненность времени и пространства. Последняя фраза так близко подходит к идеям современной физики …

В области науки все вышесказанное имеет конкретные проявления. Античное числовое мышление рассматривает вещи, как они есть, в качестве величин вне времени, просто в настоящем. Это привело к евклидовой геометрии, к математической статистике и к завершению творческой системы учением о конических сечениях. Мы же рассматриваем вещи в плане их становления и взаимоотношения как функции. Это привело к динамике, к аналитической геометрии и от нее — к дифференциальному исчислению. В греческой математике время не встречается вовсе, греческая физика — будучи статикой в противоположность динамике — не знает применения часов и не ощущает их отсутствия.

Выше приведены две точки зрения на мироощущение античного человека — Лосева и Шпенглера. Обе они отражают ту или иную грань рассматриваемого вопроса. Шпенглер с блестящим чувством юмора пишет по поводу разных мнений: “Идеолог приходит в ужас, когда кто-либо принимает всерьез финансовую проблему у эллинов и, скажем, вместо глубокомысленных изречений дельфийского оракула выбирает темой разговора денежные операции широкого охвата, которые производили жрецы с депонированными у них богатствами. Политик же мудро усмехается над тем, кто расточает свое вдохновение на сакральные формулы и облачение аттических эфебов, вместо того чтобы писать книгу об античной классовой борьбе…».

Последнюю цитату хотелось бы принять эпиграфом к любому спору.

 

Можно ли познать мир, рассуждая логически?

 

Современное состояние наших знаний о мире в своей основе опирается на культуру т.н. “классического” периода, т.е. античности. Существует одна особенность в ходе развития истории познания, которой мы обязаны грекам. Для пояснения этого вопроса обратимся к истории развития искусства логического доказательства.

Зенон был ближайшим учеником Парменида, написал всего одну книгу, которая представляла собой ряд задач или “апорий”, цель которых состояла в защите учения Парменида. Зенон разбирал тезисы противников и показывал, что эти тезисы приводят к логическим противоречиям. Сообщается, что книга Зенона имела сорок таких апорий, наиболее известны четыре, разбираемые Аристотелем в шестой главе его “Физики”: “Дихотомия”, “Ахиллес», “Стрела”, “Стадион». Содержание их общеизвестно. Апории эти вызывают до сих пор интерес математиков. Аристотель полагал, что в каждой апории Зенон допускал некий логичес кий “ляпсус», но в действительности дело обстоит далеко не так просто. Апории “Дихотомия», “Ахиллес» и “Стрела” логически безупречны и не могли быть решены средствами античной математики. Результаты, полученные Зеноном, являются парадоксами, лежащими в самом существе такого понятия, как континуум. Эти парадоксы были вскрыты в ходе разработки теории множеств. В апории “Стадион» некоторые усматривают первое предвосхищение принципа относительности движения. Рассуждения Зенона являются первым в истории примером чисто логических доказательств.

Парадоксы Зенона — это парадоксы, которые чисто ложчески доказывают, что время и расстояние не могут быть ни непрерывными, ни прерывными. Если пространство непрерывно, то бегун никогда не достигнет цели. Если он находится на полпути, ему понадобится время, что преодолеть половину остатка пути, и так ad infinitum (до бесконечности). Если же пространство прерывно, то стрела не может двигаться, так как она находится либо в одной, либо в другой точке, а между ними ничего нет.

Вторым примером, необходимым нам для пояснения сути античного подхода к познанию мира, является пример, связанный с пятым постулатом Эвклида. Как известно, основной труд Эвклида назывался “Элементы” и был написан в эпоху эллинизма п самый расцвет развития александрийской науки. В этом труде основные достижения греческой математики были изложены в дедуктивно-аксиоматической форме, которая являлась впоследствии образцом и идеалом научной строгости. Этой формой впоследствии пользовались не только математики. Спиноза написал свою “Этику», имея Перед глазами “Элементы” Эвклида. Апофеозом эвклидовой геометрии — не только по существу, но и по характеру изложения — явились “Математические начала натуральной философии» Ньютона. Что же все-таки сделал Эвклид? Хотя логическое увязывание теорем было известно и раньше — логика Аристотеля является словесной копией геометрического приема доказательства — но до Эвклида не было объединения вокруг дедуцирования аксиом. Это было настолько существенным вкладом, что до сих пор учение Эвклида является в той или иной форме основой преподавания геометрии. В чем же суть? Греческая геометрия (в данном случае в лице Эвклида) исходила из основных предположений, называемых аксиомами или постулатами. Эти предположения рассматриваются как простейшие бесспорные законы логики и геометрии. Некоторые из них имеют в основном формально-логическнй характер, вроде аксиомы о том, что две величины, равные одной и той же третьей величине, равны между собой. Другие описывают пространственные отношения, например, аксиома пара- лелльностн, утверждающая, что через каждую точку Р плоскости, не лежащую на заданной в той же плоскости прямой 1, проходит одна и только одна прямая, не пересекающая I, которая и называется параллельной 1.

Это и есть знаменитый пятый постулат Эвклида, знаменитый тем, что он не облапает самоочевидностью .чисто логических постулатов математики. Целые поколения ученых всячески пытались доказать, что он не может нарушаться. В XVIII столетии итальянский математик Саккери потратил много усилий на исследование различных следствий, получающихся при отказе от аксиомы о паралелльности в надежде, что он рано или поздно придет к какому-либо логическому противоречию. Все его усилия были тщетными. Чем более он старался найти противоречия среди следствий из отказа от этой аксиомы, тем более содержательней становилась совокупность фактов, получающаяся при таком отказе. Более того, вся эта совокупность фактом мало-помалу приобретала характер геометрии, страшно причудливой по сравнению с геометрией Эвклида. Тем не менее новая геометрия были внутренне непротиворечива. Наконец, в начале XIX столетия целая группа ученых — венгерский математик Янош Боян, русский математик Лобачевский и немецкий математик Гаусс —пришла к смелому заключению о том, что отказ от аксиомы о параллельности вообще не приводит ни к какому противоречию, а означает только переход к новой, «неевклидовой» геометрии. Последняя легла в основу современной картины мира вместе с квантовой теорией и теорией относительности Эйнштейна. То есть неувязка с пятым постулатом означала на самом деле его несправедливость. Вселенная постигается, таким образом, чисто ложчески- ми рассуждениями. Это и есть справедливость т.н. рационального способа мышления — способность к доказательству с помощью аргументов. Речь идет не о способности ума к доказательству, а о свойстве Вселенной быть познанной через такую форму познания, или о способности ума познавать Вселенную. Греческие ученые развили т.н. аргументацию, основанную на общих принципах, что сопровождалось развитием абстрактного мышления. Весь этот процесс основывался на вере в то, что Вселенная по сути своей рациональна и может быть во всех деталях выведена чисто логически, исходя из первичных принципов.

Эта на первый взгляд простая мысль чревата очень глубокими выводами.

Во-первых, Вселенная действительно рациональна, раз чисто логическая неувязка аксиомы о параллельности означает ее несправедливость. Появившаяся геометрия Лобачевского, как мы ее называем, означает очень многое в современной картине мира. Значение ее для космоложи было выявлено гениальным русским матетиком А.А.Фридманом в 1922 году. В этот год он опубликовал статью, где сообщал о найденном нм решении уравнения Эйнштейна, из которого следовало, что Вселенная расширяется с течением времени. Это заключение было экспериментально обнаружено в 1929 году Э.Хабблом, зафиксировавшим разбегание отдаленных туманностей. Метрика, найденная А.А.Фридманом, дает при фиксированном времени пространство Лобачевского. Пространство скоростей специальной теории относительности Эйнштейна является пространством Лобачевского.

Во-вторых, парадоксы Зенона, полученные тоже чисто ложчески, показывают действительные свойства пространства-времени, до сих пор до конца не изученные…

Выходит, что вера в свойство человеческого ума, которая в свое время помогла грекам начать познание мира чисто логическим способом, получила как минимум дважды блестящее подтверждение.

Вера античного человека в рациональную основу Вселенной привела к развитию философии и зарождению основ современной науки. Все остальные фрагменты античной культуры, которые так восхищают нас до сих пор, обязаны своим возникновением еще одной стороне отношения античного человека к космосу. Она ярко проявилась в том числе и в работах Аристотеля. Лосев пишет об этом так: подробное знакомство с работами Аристотеля может показать внимательному шпателю, что, по мнению философа, все существующее есть не что иное, как произведение искусства, и сам человек, и весь мир. Сказанное настолько красноречиво, что добавить нечего…

 

Подробно рассмотренное выше «пробуждение сознания » в античности, как известно , происходило в т.н. “осевое время «, когда подобные процессы происходили и у других культурных народов древности. Они совершались независимо друг от друга и почти одновременно (с точностью до двух-трех тысячелетий). Это эпоха VII — V вв. до н.э. В Греции этот период ограничивают понятием «досократики». Примерно в это же время возникает китайская философия, основные идеи которой — учение об элементах и о важнейших движущих силах мироздания — инь и ян — во многом можно считать близкими концепциям Гераклита, Парменида, Эмпедокла. В Индии в начале VI в. до н.э. появляется Сиддхартха Гаутама (Будда) — создатель одного из самых глубоких религиозно- философских учений. В Иране Заратуштра произвел радикальное очищение древнеиранских верований от элементов мифологии и придал иранской религии возвышенный характер. Согласно новейшим исследованиям, именно иранские религиозно-философские воззрения оказали наибольшее влияние на мышление ранних досократиков.

 

Сформулированный Карлом Ясперсом смысл «осевого ” времени показывает, что глубина и направление идей, высказанных в то время, определила все духовное движение для человечества на многие века вперед. Последующее развитие европейской философии и науки вплоть до наших дней (как и многое, сделанное человечством за это время) строится на фундаменте, заложенном в осевое время. В деле становления научного подхода к познанию мира греки тоже не вышли за рамки задач, поставленных «осевым » временем. Пути восточной (Индия, Китай) и западной мысли, начиная с «осевого «времени, расходятся, образуя два подхода к познанию мира. Подход, выбранный в античности, и привел в конце концов к развитию европейской цивилизации.