ЛЮБИМЫЙ ГОРОД: УРОКИ ФОТОГРАФИИ

(Кто, Что, Где, Когда и Как?)

 

Задав себе эти простые вопросы, отвечаю, как на аутобио: кратко, но подробно. Я — фотограф. Наверное можно сказать, любитель (профессионалу платят деньги): люблю я это дело. Начнем с сюжета. Что снимаю? Всё, что вижу и нахожу достойным.

Однажды окулист, которого просил помочь мне как «артисту»-фотографу подольше сохранить орлиность взора, задал этот вопрос. Я отвечал: всё, в чем мне видятся следы божественной гармонии или намек на промысел Творца, а может, Дао. Сказавши так, я сразу устыдился: во-первых, нефиг всуе поминать чего не знаешь, а во-вторых, такие слова легко понять как жульнический уход от прямого ответа, типа, я — портретист/пейзажист/маринист/наталист…, и введение в соблазн. Он призадумался и вскоре ушел на пенсию и убыл во Флориду (это сладкое пенсионеру слово). Но прежде излечил.

Вообще-то, «что вижу, то пою» — не обругательство, а кредо, и может даже не хуже прочих. Тут ведь важно выбирать, что видеть, где и как. Странствуя по городам и разным весям, я собираю впечатления от времени и места, от тут/теперь, и их стараюсь схватить, запечатлеть и передать. Я, пожалуй, коли разобраться, импрессионист.

А вся моя эстетика, если хотите, сложилась, конечно, на брегах Невы, где по погодным и иным причинам я давненько не был, но все мое понятье о прекрасном, все, что и теперь невольно-вольно служит эталоном, да-таки, это Север. Петербург, где я родился примерно в середине ха-ха века и полжизни прожил, Нева, Онега-Ладога, Вуокса, Выборг… Как-то раз художница и близкая подруга и компаньон по жизни на пленэре, в палатках у костров, сказала наследнику идей, указывая на болотистый карельский пейзаж за окошком электрички: вот это, сынок, и называется — «родина». С иронией сказала. Посмеялись. Ан, оказалось — правда. Так и вышло… Как некоторым Царское Село, так нам Карельский перешеек, Вуокси, Репино да Лисий с Комаровым Нос так и остались тем пространством/временем, в которое вцепились корни памяти. И держат. Признаться, эта финская природа, этот озерный-заливной (как язычки) пейзаж, холодные Балтические волны, озера, которых голубые глаза и ресницы елей, как и пелось в песне, проверили, и точно, долго снятся.

Санкт-Петербург. Я с детства был очарован этим городом. Его изысканная элегантность поразила сразу. И навсегда. Открытию способности её заметить, оценить и ею наслаждаться я обязан бабушке Клавдии Михайловне. Она, как говорится, коренная петербуржанка, врач, блокадница, эстет, знаток литературы и театра, с самых ранних лет, ну т.е. сразу, как начал я ходить, меня водила по городу, по всем своим любимым местам, и  останавливалась, чтобы показать, чтоб обратить мое вниманье на фасады, кариатиды, эркеры, мосты, скульптуру… Мы жили в центре, в двух шагах от Невского — на стыке Старого и Нового, у самого Московского вокзала, так что ареал прогулок простирался от Лавры до Адмиралтейства и от Смольного до Обводного. Мы заходили с ней во все дворы и скверы, и-таки —да, и в Летний Сад гулять ходили. Тогда же, там же, кстати, мне были преподаны и первые уроки тонкого искусства фланёра. Умения бродить по городу как бы без цели, строго повинуясь случайным знакам, куда глядят глаза. Ровесница столетия, бабушка умела и любила рассказывать, и было что, и помнила немало стихов и арий оперных: начнет — не остановишь… Я очень много от нее узнал и живо представлял, как и где жили и умирали предки, ее друзья и родственники, и как во время Блокады суровая красота любимого города поддерживала их и помогала не впадать в отчаяние…

Ну, и дальше своим необходимым чередом пошли музеи. И всех главнее — Эрмитаж. Там бабушка по честной и гордой пенсионерской бедности на протяженьи многих лет работала в гардеробе на сдаче польт в приятном обществе таких же интеллигентных старушек, благодаря чему и я имел открытый постоянный доступ. А кстати, я потом и сам там поработал, хоть и недолго, экскурсоводом, или, как говорили, гидом. Показывал-таки заезжим иностранным экс-курсантам Мадонну Липу (мой каприз). Так что все общие понятия об изобразительном искусстве: о цвете, композиции и прочем у меня — оттуда. Восхищался, конечно, в первую очередь картинами голландцев да французов. Тлетворное влиянье, как не восхищаться. Сам Босх велел.

Таковы вот были впечатленья, влияния, и там же корень моего, куда же деться, снобизма. Апропо, одна прекрасная московско-парижская старушка, из очень давно бывших, постарше бабушки-то будет, верней была, мне говорила как-то, глядя на пустынное (ни паруса, ни лодки — враг за морем не дремлет, сукин сын) море под Судаком: вы ведь в Петербурге снобируете нас, не так ли? Отнюдь, я отвечал, помилуйте-с, как можно-с. Кривил, кривил душой из уважения. Питер юбер аллес.

 

А что ж искусство, а может ремесло, фотографа, откуда, как? И тут опять следы минувшаго, и снова очевидно влияние поколения, что прожило ХХ век с начала и чуть ли не до самого конца. На фотографию навел меня мой дед Георгий Владимирович.  Дед был тоже врач, ветеран, и тоже на Финско-Ленинградские фронты он был неукоснительно забрит и с госпиталем все фронты прошел и до Германии туманной, вернее, дымной, добрался и много всякого чего понасмотрелся. Когда же в чине полковника медслужбы его на старости в отставку отпустили, он увлекся, помимо езды на мотоцикле, охоты, рыбной ловли с моторной лодки и т.п., еще и фотографией.  Увлекся и много и хорошо снимал, всё больше, помню, портреты: жен, детей и внука (то бишь меня), а также город. Портреты кой-какие и нынче у меня стоят на полке.

И это увлечение он мне передал. И много объяснил по части техники. Знаток был. Что называется, рукастый. Умел и фотоаппарат, и примус, и мотоцикл починить. И даже аппарат какой-то стереоскопический придумал и соорудил. Никто же нас за легкомысленное это занятие не осуждал, и даже поощряли. А как же: уважаемое хобби солидного мужчины. И было даже как бы модно. В городе в ту пору  проводились фотовыставки и выходили книги. Фотоальбомы, из которых пара-тройка и сейчас при мне, они-то навели меня на городскую тему. К примеру, книга «Львы стерегут город» — прекрасное издание о петербургской городской скульптуре. Впоследствии дед перед смертью мне  передал свой ФЭД — отличный аппарат, конечно пёртый — копия немецкой Лейки. Его, увы, и у меня попёрли: и в Петербурге встречаются еще порой нечистые, как говорится, на руку. Да уж, чего-чего, мошенников хватает.

В первый раз я вышел с аппаратом в город на съемку еще учась в довольно младшем классе, по заданию какой-то школьной стенной газеты, что ли, али там, быть может, какого-ни-будь «красного» угла. Мне был выдан казенный аппарат и было велено пойти и снять все памятники Ленину. Т.е. в смысле сфотографировать. Их оказались тьмы и тьмы и тьмы. Похожие все очень, конечно, и ужасно невзрачные, но я впервые ездил в малознакомые районы и смотрел по сторонам не просто так, а как фотограф, через видоискатель, выбирая ракурс, освещенье и прочее. Снимки мои, по счастью, в газету не пошли: то ли там место кончилось, то ли мне предпочли кого-нибудь из пионерских активистов, не знаю. Я был доволен: от меня отстали, забрали аппарат и отпустили, но опыт съемки мне понравился.

Свой первый фотоаппарат я приобрел только лет в четырнадцать. Это была «Чайка» с половинным размером кадра (18х24), позволявшим поместить на стандартную пленку в два раза больше снимков. Очень круто. И я на коммунальной кухне, завесив одеялом окно, устроил свою лабораторию. Сам пленки проявлял, печатал снимки. Очень это дело любил. И красный мой фонарь и запах химикатов. И те волшебные мгновения, когда на белом пустом листе бумаги постепенно возникает сперва туманная, но вот все четче, ярче, картина, и появляются детали и надо не проворонить правильный момент и щипцами ухватив бумагу за крайчик, быстро опустить ее в кювету с фиксажем… Я часто вспоминаю этот запах, и весь процесс. Я позже и цветную пленку сам проявлял, но фоток не печатал — ни к чему: со  слайдами работал (верней, играл, работает рабочий).  Дед мои фотки смотрел и одобрял, это было приятно.

Снимал же много, в основном — доступный жанр: мои семья и школа, и потом, понятно, мои же Универы, и тогда же, плюс к тому, пытался снимать пейзаж и городской и сельский, но как-то не пошло, не нравилась, не подходила для этого мне черно-белка. Что за пейзаж без цвета! Я люблю цвета, всегда любуюсь их разнообразием, взаимной игрой, и хочу иметь на фото мир таким, каким его я вижу, он нравится мне ярким, пестрым, с бесконечной  вариацией оттенков.

Новая и красочная жизнь началась с явлением народу цветной немецкой (ГДРской) пленки ORWO-CHROM для слайдов. Как раз примерно в то же время переменился весь мой жизненный уклад: я вписался в цех свободных дворников и сторожей, стал много путешествовать, увидел массу новых и интересных мест и познакомился с большим количеством людей незаурядных. Объездил всю Прибалтику, конечно, и был в Сибири и в Крыму, и пил в степях Молдовы молодое вино, и полюбил Одессу и Ереван, и зимовал в горах Таджикистана в кишлаке, откуда, кстати, и привез идею домашнего слайд-шоу с музыкой и байками за чаем (спасибо тамошним друзьям-художникам).

Вот тогда-то, в период свободных путешествий и экспериментов, я и начал постоянно и серьезно заниматься фотосъемкой. Я часто ощущал  восторг от созерцания и узнавания гармонии во всем: в природе, в городе, и сидя в том или ином лесу, а может в парке, и любуясь этим чугуном и всплеском ветвей, я думал, надо постараться как-то забрать это с собой, чтоб позже, дома, полюбоваться, вспомнить всё и может снова испытать такой же радостный момент. Опять же, с ребятами охота поделиться просветленьем. Они ж не видели, а если в правильный момент заснять, как это вот внезапно, можно сказать, божественно, сложилась прекрасно гармоничная картина,  и показать, так и они, того-с, своё сатори, может, словят. Тщился, то есть, поймать момент и не сломать часы. И мне казалось, что получалось иногда. Сатори-не сатори, поди их разбери, а свой кайф ловили. И стал я постоянно при себе иметь всегда готовый к съемке аппарат и пристально, но и медитативно, смотреть по сторонам. Кто ищет приключений, как правило, найдет. Но надо постоянно находиться в таком всегда готовом состоянии, чтобы не упустить момент, узнать и изловить. И чтоб у зрителя в душе внезапно родился отклик, чтобы картинка ожила, чтобы оттуда дунул ветерок и облака поехали по небу, а если повезет, почудился и запах… всё должно быть настоящим, режиссура не уместна, надо жить в моменте.

При мне почти всегда был фотоаппарат с цветной слайд-пленкой и компактный проэктор. Пленка, естественно, являлась дефицитом, и в Питере ее достать бывало сложно. Гораздо лучше дело обстояло в сравнительно легко доступной Эстонии. Туда я часто ездил, то на попутках или стопом, а то и зайцем в поездах. За пленкой и, конечно же — бродить, снимать любимый с детства Таллинн, один из самых милых и радующих глаз и душу городов. И там, и в разных других местах, где были у меня друзья, и пригождался мой проэктор. В домах, где доводилось гостить, происходили посиделки со слайдами, рассказами о жизни на дороге и не только, и много было выпито вина и ароматных выкурено трав. Всегда приятно было по городу гулять в компании давно живущих там и знающих все закоулки друзей. И дома, в Питере, веселая  тусовка регулярно собиралась за дружеской, как говорится, чаркой, и слайд-показы с отчетом об увиденном и пережитом я там устраивал примерно в месяц пару раз. И видел я, что это хорошо… Ну просто «Дзен и фотоаппарат».

 

 

А после, перебравшись жить на Запад, я еще некоторое время выступал с показом слайдов да с рассказами о трудной и веселой прошлой жизни. В библиотеках, в учебных заведениях собирались интересующиеся, смотрели, слушали, платили даже понемногу. Но постепенно это отошло. А как на цифру перешел (держался долго, да куда там), то начал составлять и-нетные фото-альбомы, ближайший аналог слайд-шоу. И цифровую камеру я сразу полюбил за то хотя бы, что не надо больше экономить и бояться, что пленка кончится в самый интересный момент. Никогда не кончится! Ура! Снимаю без ограничений. Потом, конечно, приходится подолгу сидеть и разбираться, всё это редактировать, но я занятие это люблю, по-стариковски. Приглашения смотреть альбомы рассылаю друзьям, раскиданным по разным континентам. Так мы, не имея возможности собраться вместе, вместе смотрим и так общаемся. Традиция регулярных слайд-шоу живет и побеждает (кого?).

Конечно, у меня значительно расширились возможности передвижения в пространствах, и много я прекрасных новых старых городов увидел и по ним бродил-фланировал и все, что поразило, заставило застыть и любоваться, запечатлел. Любимыми же стали и по духу, по красоте и стилю, Прага, Амстердам, Париж, Венеция, Флоренция и Рим. Лондон — без говорения. С детства.

Я рад, что многим, кто там не бывал, устраивал как будто виртуальные  прогулки, а кто  бывал — надеюсь, что приятно было вспомнить. И я везде по-прежнему  ищу знакомые черты, приметы, что рождают в душе знакомый с детства момент немого восхищения. Вот, как когда-то в СПб, как на Неве и на заливе Финском. Те же и тут мотивы, крыши, башни, купола… Остановись, любуйся: как же все чудесно… Вот запомнившийся мне случай реакции на фотографии. По мне — так наивысшей похвалы, что я когда-то слышал. Один старик-профессор в Петербурге  после просмотра слайдов прослезился и сказал: ах до чего же все-таки прекрасен Божий мир!