Всё есть материал человековедения.

И все мы заняты им одним.

 

Человеческая история — бесконечная война реальностей. Взаимопроникающих, взаимопитающих, взаимо отрицающих и уничтожающих, сросшихся, как сиамские близнецы.

Но речь не о равенстве. Хотя в них есть сходство, и  их бывает трудно различить.

Подлинник — только один. Для всех и всего. Множественность — удел интерпретации: размножаемой, изменяемой, заменяемой.

Подлинник заменить нечем. Он не разлагаем и не размножаем.
Он — одно.

В симфонии жизни содержатся все её прочтения, все версии понимания и исполнения.

Но и все версии, вместе взятые, не способны стать подлинником.

Жизнь это театр, но театр это ещё не жизнь, и жизни не заменяет.

 

Интерпретация (сумма интерпретаций) — обречена быть только частью, и как часть не может стать целым. Не может преодолеть пределов своей размерности. Может только всегда оставаться бликующей оболочкой, очевидной и многоголовой, бесконечномерного скрытого ею ядра. Частичной и преходящей, зависимой от всех влияний, согласно кривизне выбора.

Интерпретация — подражание или карикатура — права и честна, когда знает своё определение, место и меру. И готовит себя к смене этой меры. Лишь бы не в сторону уменьшения — захвата — первопричин и первопринципов.

Они не меняют своей меры, поскольку все меры содержатся в них — там, глубоко, под всеми оболочками интерпретаций — где количество, масса, скорость ничего не значат, где ось Перемен неизменна — как своя собственная мера и мера всего — она есть Человек истинный и непреходящий, Альфа и Омега неизбывного жизнетворения, его генетический код.

 

О чём бы мы ни говорили, что бы нас ни заботило — это всё оно одно.

Всё есть материал человековедения.

Все формы и все содержания.

 

Всё есть материал человекознания —
но не всё ведёт к знанию человека.

— Т. Апраксина