К истории науки

 

Древний Рим. Как много скрывается за этим понятием! И как много взяла оттуда европейская цивилизация — государственное устройство, юриспруденцию, юмор, литературу и многое другое. Только в науке и теоретической философии практически ничего в те годы и в тех местах не происходило. Тому есть видимые и невидимые причины.

 

Что же такое римская наука? Обратившись с этим вопросом к специалистам, мы услышим , что пол римской наукой понимают науку, которая развивалась, процветала и приходила в упадок на территории Римского государства, пока это государство оставалось мировой державой, включавшей в себя Афины, Александрию, Пергам и другие культурные центры Средиземноморья того времени. В этом случае не имеет значения, какой национальности были ученые, которых мы считаем представителями римской науки. Римская наука в этом определении рассматривается как один из этапов античной науки в целом, а, точнее, ее заключительный этап, поскольку распад Римской империи означал крах всей античной цивилизации.

Таким образом, римская наука — это наука эпохи Римской империи, величайшими представителями которой оказываются Птолемей, Гален, Диофант, писавшие на греческом языке, римлян же среди корифеев науки поздней античности мы не найдем. Выяснение причин этого факта уведет нас в глубины истории.

 

1. Эллины и италийцы. Могущество красоты и могущество силы

Римлянами называют этнос, образовавшийся на Апеннинском полуострове в результате сплава многочисленных и разнородных племен.

Теодор Моммзен в своей знаменитой «Истории Рима» говорит, что в те времена, о которых можно судить уже с достаточными основаниями, на Апеннинском полуострове находились племена япигское, этрусское и италийское, последнее делилось на две ветви: к одной принадлежали латины, к другой — умбры, марсы, вольски, самниты. Попавшие в этот же котел этруски имели свою самобытную культуру и свой особый язык и в VII—V вв. распространили свою гегемонию на значительную часть Апеннинского полуострова. Япиги — племя, родственное эллинам. Италийцы еще ближе к эллинам.

Лингвистические исследования, которые дают самые надежные выводы о древнейшем, доисторическом периоде жизни народов, свидетельствуют неоспоримо, что в глубочайшей древности от общей массы арийцев отделилось племя, которое затем распалось на две группы — одна дала эллинов с их различными подразделениями, другая — италийцев, которые позже также разделились на более мелкие этнографические величины.

Данные языка показывают, что предки эллинов и италийцев долго жили общей жизнью после выделения из массы арийцев. В отношении внешнего быта у эллинов и италийцев сначала все было очень похоже. В области духовной жизни «всего резче различаются и отдельные люди, и отдельные народы». (Т Моммзен).

Впоследствии различия между эллинами и латинами стали столь велики, их отношение к семье и государству, религии и искусству столь разительно отличны друг от друга, что общие корни, выходящие из индогерманского и более позднего периода единого племени уже представляются едва ли не легендой.

Теодор Моммзен, симпатизируя римскому варианту сознания, так характеризует его в отличие от эллинского:

эллины всегда приносили общее в жертву частному, их идеалом была созерцательная жизнь, без труда, часто переходившая в праздность, в религиозном отношении эллины вначале низвергли богов до уровня человека, а потом и вовсе их отвергли. Они «… предоставляли полный простор человеческой мысли во всем его страшном великолепии, а римляне же воспитывали детей в почтении к отцу, граждан — в почтении к государству, и всех — в подчинении богам. …Они ничего не спрашивали и ничего не уважали, кроме полезной деятельности, и требовали, чтобы каждый миг своей короткой жизни человек отдавал труду, …из отвлеченных идеалов только стремление к величию родины не считалось пустым».

Далее Т.Моммзен пишет: «В развитии искусства особенно далеко разошлись эти два родственных племени. У латинов искусство долго оставалось на такой низкой ступени, как у народов, не имеющих никакой культуры, — у эллинов же поэзия и ваяние быстро достигли такой высоты, какой никогда уже более не достигали: эллины научились рано ценить вдохновляющее могущество красоты и пользовались им, в Лациуме же не сознавали и не признавали другого могущества, кроме могущества силы.

…Преимущества эллинов более ярки и более бросаются в глаза. Но дарования италийцев глубже, драгоценные их свойства — понимание того всеобщего, что рассеяно в частных явлениях, их покорность и способность к самопожертвованию, серьезная вера в своих богов. Отдельные личности могли страдать в таком народе, могли быть заглушаемы в людях их лучшие природные задатки, но отечество этих людей и их чувства к этому отечеству были таковы, каких не знал грек, и при государственном устройстве, основанном на самоуправлении, латины так развили свою национальность и вместе с этим достигли такого могущества, что им подчинились и эллинская нация, и весь мир.»

Поучительная история! С одной стороны — военное и политическое могущество Римской империи, с другой — великие произведения искусства античной Греции.

 

2. Кто же кого подчинил?

В ходе дальнейшего повествования мы будем, в числе прочих источников, обращаться к книге И.Д.Рожанского «История естествознания в эпоху эллинизма в Римской империи» (М. «Наука». 1988 г., 448 с.).

Объединяющим признаком римского этноса в результате явился латинский язык, поглотивший все прочие наречия италийских племен, так что понятие «римским» применительно к литературе и науке эквивалентно понятию «латиноязычная». Как известно, одной из характерных черт римского этноса являлось сильное влияние греческой культуры. Более высокая культура покоренных греческих городов была активно воспринята римлянами. Это проявилось во всех областях материальной и духовной жизни. Римская архитектура при сохранении некоторых этруско-италийских черт уже в III веке начинает ориентироваться на греческие образцы.

Постепенно происходит эллинизация традиционной римской религии: римляне принимают скульптурные изображения греческих богов, устанавливая соответствие между своими божествами и персонажами олимпийского пантеона (Юпитер — Зевс, Юнона — Гера, Минерва — Афина, Марс — Арес и т.д).

Латинская поэзия довольно скоро начала следовать греческим канонам. Только сатиру можно назвать исконно римским жанром — в греческой литературе аналога этому нет. Замечательные достижения римских ораторов и историков были в большой степени обусловлены глубоким усвоением соответствующих греческих образцов. Тем не менее в ряде случаев римляне пошли дальше простого подражания и сумели вдохнуть новую жизнь в старые греческие формы.

ВЕРГИЛИЙ в «Энеиде» бесспорно подражает Гомеру и нисколько не скрывает этого. Первым крупным произведением, принадлежащим перу Вергилия, были «Буколики». Образцом для него послужили «Идиллии» Феокрита, греческого поэта, жившего в III веке до н.э. Об этом говорит сам Вергилий. Однако, несмотря на то, что в ряде сучаев Вергилий просто дает латинский перевод отдельных строк, сравнений, образов, отношение Вергилия к литературному наследию и Гомера, и Феокрита исключительно творческое.

Несмотря на осознанное следование эллинским образцам, Вергилий — один из величайших поэтов в мире. В «Божественной комедии» Данте он является воплощением земного разума и сопровождает великого флорентийца по кругам ада. Интересно, что в некоторых легендах Вергилий предстает в облике мага и чернокнижника. Уже вскоре после смерти его могила почиталась как святыня, а работы стали хрестоматийными в римских школах.

ГОРАЦИЙ и ОВИДИЙ оказали на поэзию нового времени влияние большее, чем греческие лирики VII—V вв. Те же примеры можно привести и в скульптуре. Иными словами, римская культура в результате не была простым эпигонским ответвлением греческой. Она, быть может, младшая, но равноправная ветвь на дереве общеантичной культуры. Однако стволом этого дерева оставалась культура древней Эллады.

Активное впитывание римлянами идей и образов греческой культуры происходило абсолютно осознанно, даже свой собственный язык они признавали намного более бедным по сравнению с греческим. Об этом говорит ЛУКРЕЦИЙ в поэме «О природе вещей», делая акцент на «нищете языка» и жалуясь на «наречия нашего скудость».

Рассмотренные примеры взаимодействия двух культур показывают, что в духовной сфере происходило подчинение культуры Римской империи более высоким эллинским образцам.

 

3. Римский вариант научной деятельности

Как уже было сказано выше, этой областью культуры римляне практически не интересовались. То же относится и к философии. Философия, в отличие от науки, все же привлекала к себе внимание. Но в римском исполнении это была практическая философия, философия человеческого поведения (Сенека, Марк Аврелий. Если бы римляне оставили в истории культуры только два этих имени — этого уже было бы достаточно).

Универсально образованным философом был ЦИЦЕРОН. Основная его заслуга состояла в том, что в своих работах по философии и риторике он знакомил римлян с философскими теориями греков. Т.Моммзен отмечает, что Цицерон оказал большие услуги латинскому языку, «освободил его от выражений вульгарных и странных, дал образцы строго правильной и изящной латыни. Как стилист Цицерон безгранично выше, чем как писатель и даже чем как оратор…». В средние века он стал известен именно как популяризатор греческой философии. Вообще говоря, труды Цицерона оказали большое влияние на мыслителей и писателей всех последующих эпох — от поздней античности и раннего христианства до эпохи Возрождения и французского Просвещения.

Поэма о физическом устройстве мира

Самым замечательным и, бесспорно, самым популярным памятником римской науки называют поэму ТИТА ЛУКРЕЦИЯ КАРА «О природе вещей». Это наиболее полное, систематическое (и к тому же талантливое) изложение воззрений Эпикура, каким мы вообще располагаем. Сам Лукреций не добавил к идеям своих предшественников ничего принципиально нового.

Как говорит поэт и философ I века до н.э. Лукреций, в поэме он пытался объяснить мир в эпикурейских терминах и избавить людей от суеверий, страха смерти и веры в богов.

Эпикурейская физика строилась на идеях более древних. Атомистическая теория Левкиппа Милетского, Демокрита и Эпикура Самосского через труды последнего дошла до Лукреция. Принципы эпикурейской атомистики изложены и разработаны у Лукреция весьма подробно, и к тому же дополнены анализом движения атомов, где Лукреций высказывает идеи, до сих пор вызывающие изумление физиков и позволяющие говорить о предвосхищении таких вещей, как молекулярная теория агрегатных состояний, броуновское движение и т.д.

Но самым замечательным является то, что все идеи у Лукреция изложены в великолепной стихотворной форме и расцвечены потрясающими поэтическими образами, цель которых — пояснить физические идеи. «Космическое дыхание» поэмы Лукреция чувствуется в каждом ее фрагменте. Благодаря своему богатому поэтическому воображению поэт и философ Лукреций даже наиболее отвлеченные идеи атомистической теории представлял в красивейшей форме.

«…Ибо лежит далеко за пределами нашего чувства / Вся природа начал. Поэтому, раз недоступны / Нашему зренью они, то от нас и движенья их скрыты. / Даже и то ведь, что мы способны увидеть, скрывает / Часто движенья свои на далеком от нас расстояньи: / Часто по склону холма густорунные овцы пасутся, / Медленно идя туда, где их на пастбище тучном / Свежая манит трава, сверкая алмазной росою; / Сытые прыгают там и резвятся, бодаясь, ягнята. / Все это издали нам представляется слившимся вместе; /Будто бы белым пятном неподвижным на склоне зеленом. / Также, когда, побежав, легионы могучие быстро / Всюду по полю снуют, представляя примерную битву, / Блеск от оружия их возносится к небу и всюду / Медью сверкает земля, и от поступи тяжкой пехоты / Гул раздается кругом. Потрясенные криками, горы / Вторят им громко, и шум несется к небесным созвездиям; / Всадники скачут вокруг и в натиске быстром внезапно / Пересекают поля, потрясая их топотом громким. / Но на высоких горах непременно есть место, откуда / Кажется это пятном, неподвижно сверкающим в поле».

Уже в I веке до н.э. в римских школах стали преподавать греческую литературу, грамматику, риторику и даже философию. Сложился образ ученого — не творческого исследователя (на самостоятельное научное творчество римляне не претендовали), а писателя-энциклопедиста, впитавшего в себя максимальное количество знаний.

Римским идеалом ученого, например, был МАРК ТЕРЕНЦИЙ ВАРРОН. Наука с точки зрения римской иерархии ценностей была делом второстепенным — на первом месте стояли государственные обязанности, военное дело, а в часы досуга преимущественно сельское хозяйство. Варрон, административный деятель и военный, получив от Цезаря задание по организации большой публичной библиотеки, занялся историей и интенсивной литературной деятельностью, написав свыше 70 наименований произведений общим объемом около 600 книг. Как сказал о нем позднее Блаженный Августин, «он читал так много, что удивительно, когда оставалось ему время для писания, а написал так много, что вряд ли найдется человек, который смог бы все это прочесть».

Варрон использовал множество греческих сочинений. В числе прочего он написал энциклопедию в девяти томах — эти книги были посвящены соответственно грамматике, диалектике, риторике, геометрии, арифметике, астрономии, музыке, медицине и архитектуре. Дальнейшие последователи, в т.ч, и средневековые, отбрасывая медицину и архитектуру, составляли аналогичные труды, которые легли в основу средневекового образования.

I век до н.э. в Риме был временем Варрона и Цицерона. В это время интерес к естествознанию в Риме достиг своего апогея. Именно тогда появляются работы Сенеки и Плиния Старшего.

ЛУЦИЙ АННЕЙ СЕНЕКА — политический деятель, оратор, поэт и драматург, прежде всего философ-моралист — меньше всего может считаться ученым-естествоиспытателем. Тем не менее, его трактат «Естественнонаучные вопросы» в семи книгах стал в дальнейшем одним из популярных римских трудов в области естественных наук. Тематика этого труда ограничивалась проблемами физической географии, метеорологии, отчасти геологии (землетрясения), т.е. теми же вопросами, которые составляют содержание «Метеорологики» Аристотеля. Этот небольшой трактат Сенеки меркнет по сравнению с грандиозной научной энциклопедией, какой была «Естественная история» Плиния.

ГАЙ ПЛИНИЙ СЕКУНД СТАРШИЙ по профессии был военным, потом при Веспасиане стал государственным деятелем, но неизменным страстным хобби его было чтение научных книг. Единственным его трудом, дошедшим до нас полностью, были тридцать семь томов «Естественной истории». Это была логически не структурированная компиляция самых разнообразных сведений, в том числе заимствований прямо из фольклора и суеверий. На современном языке этот труд смело мог бы быть назван научной фантастикой. Но авторитет именно этой работы на протяжении последующих 12-14 веков считался непререкаемым. Этот источник наряду еще с несколькими (включая Священное писание) в большой степени оказал влияние на формирование миросозерцания людей поздней античности, средневековья и эпохи Возрождения. Отзвуки Плиния Старшего явственно слышатся в творениях Шекспира.

Труды Плиния являли собой, таким образом, первые образцы научной фантастики, которые стали своего рода основой средневековой мистики.

И.Д.Рожанский, подводя итог тому вкладу, который сделали собственно римляне в науку и философию, пишет, что

Рим дал миру великоленных поэтов, глубоких моралистов, замечательных историков и блестящих ораторов. Но в области теоретического мышления — будь то наука или философские вопросы познания мира — мы не найдем ни одного представителя римского этноса. Одаренность римлян было проникнута духом практицизма, чуждого греческому гению. Создав сильнейшую в мире армию, прекрасную административную систему для огромной империи, заложив основы строгой правовой науки, они не доказали ни одной математической теоремы, ибо в такого рода деятельности не усматривали для себя ни малейшей нужды. Игнорируя теоретическую науку, римляне живо интересовались прикладными вопросами — сельское хозяйство, строительство, военное дело и внесли в эти области свой — иногда довольно значительный — вклад.

 

4. Поздняя античность

Все вышесказанное ограничивается хронологически I веком н.э. Дальнейший период II-IV вв. н.э. считается для римской науки периодом деградации. Именно тогда начинается тенденция, которая впоследствии расцвела в средневековье: отход от реальных проблем действительности и углубление в далекую от жизни антикварную схоластическую ученость.

Как и в работах Плиния, приведенные истинные факты в литературе того времени соседствуют с фантастическими, причем труды эти во времена средневековья пользовались громадной популярностью.

В частности, в этот период появляется книга «Физиолог» на греческом языке, описывающая свойства различных представителей растительного, животного мира и мира минералов, включающая немало фантастических сведений.

Вообще же для научной литературы поздней античности весьма характерными являются следующие черты: отсутствие ссылок на труды, из которых производились обширные заимствования (современным ученым стоило большого труда установить истинные источники знаний) или, наоборот, ложные ссылки. Кроме того, трудам того времени зачастую сопутствуют напыщенный стиль, дешевая риторика и безвкусная аллегоричность, которые позволяют говорить о деградации римской литературы по сравнению, например, с трудами Цицерона.

Все те черты, которые приписывают средневековым трудам, зародились, таким образом, еще во времена поздней античности. Склонность к мистике, апофеозом которой из доступных нам сочинений является прежде всего «Молот ведьм» (Я.Шпренгер, Г.Инститорис, М., Интербук, 1990), родилась именно в Риме в годы, предшествовавшие концу античной цивилизации.

В безысходной атмосфере VI в. происходило гибель античной цивилизации. Философские и научные школы либо умирали своей естественной смертью, либо их существование прекращалось насильственным путем, как это было с афинской академией в 529 г. Христианская церковь воспитывала ненависть ко всем языческим культурным ценностям, которые подвергались систематическому и безжалостному уничтожению. Только в Византийской Империи связь с греческой культурой будет чувствоваться еще в течение нескольких столетий, что же касается стран Востока и Северной Африки, то не пройдет и века, как они станут исламскими. Здесь в дальнейшем произойдет то, что потомки назовут «арабским возрождением».

В Европе же приближалось темное время раннего средневековья.

Оно разительно отличалось от эпохи позднего средневековья — XIII-XIV века. Несмотря на периоды опустошительных войн, жестоких преследований еретиков, культурных спадов, атмосфера позднего средневековья сильно отличается от того, что «наполняло воздух» в VI веке. Развивались и богатели города, начали раздвигаться географические рамки известного европейцам мира, открывались университеты. Начиналась следующая волна развития культуры.

В искусстве и литературе происходит рост интереса к человеку, его внутреннему миру (поэзия трубадуров, рыцарские романы, творчество Данте, Петрарки, живопись Джотто и других итальянских мастеров раннего Возрождения). Католическая церковь пока еще сохраняет ведущие позиции в духовной жизни Западной Европы, но ее идеолог Фома Аквинский уже санкционировал сосуществование двух типов истин — истин разума и истин откровения, тем самым допустив развитие светской науки. Указанные факторы стимулировали развитие целой плеяды блестящих ученых, таких, как Роджер Бекон, Оккам, Буридан и другие, интерес которых к проблемам естествознания не ограничивался толкованием аристотелевских текстов. Именно в это время появляется тенденция, которая привела еще к одному светлому периоду в жизни человечества — к эпохе Возрождения.

В эпоху Возрождения начавшие этот процесс итальянские художники столь же аккуратно и осознанно следовали античным греческим (и уже римским) образцам, как и римляне в эпоху Римской империи.

Карл Ясперс писал: «Все великие взлеты человеческого бытия происходили на Западе посредством соприкосновения и размежевания с античностью. Там, где о ней забывали, наступало варварство».