Уфимская театр-студия «Alter Ego» под руководством режиссёра Светланы Аюповой хорошо известна зрителям и критикам во многих местах, где любят театр. Очередной работой коллектива, представленной на суд публики, стал спектакль по мотивам сказки Вильгельма Гауфа «Холодное сердце».

Мы решили показать эту постановку с разных сторон. В начале представлен записанный Эллой Молочковецкой рассказ Светланы Аюповой о работе над спектаклем, о её видении подачи материала, об актёрах, занятых в постановке. Вторая часть нашей статьи — это взгляд из зрительного зала, рецензия, написанная Ольгой Романовой.

 

I

 

Мы обозначили спектакль: «по мотивам сказки Гауфа». Потому что сюжет весь сохранен, но текст я писала сама. Осовременивать там было нечего — сюжет и так актуален, буквально до судорог. Возможно, были «укрупнены» и акцентированы какие-то аспекты. И введено много зонгов. Спасибо тем людям, которые есть в моей голове: Иосифу Бродскому, Владимиру Высоцкому и другим значимым для меня поэтам. Когда я писала текст и чувствовала, что настал черед для зонга, откуда-то всплывал некий ритм, который сразу был опробован на сценической площадке. И только слушая готовый зонг, я понимала, что это ритм Бродского. У него: «Нас ведет Крысолов. Лов». А у меня получилось: «Крепко спит Петер Мунк. Петер Мунк. От мигрени, метаний и мук».

Зонги мы читаем речитативом. Единственная песня, которая звучит в спектакле — маленький кусочек из «Лесного царя» Шуберта. Не случайно. Потому что и Михель, и Стеклянный человечек — два лесных царя.

Есть цитаты из «Фауста» Гёте — поскольку мы знаем, что сюжет Фауста был одним из самых распространенных тем для немецких и вообще европейских уличных театров времени Гёте. Мы решили, что история должна начинаться со дня рождения Петера Мунка. Ему исполняется шестнадцать лет, и он сидит в воскресный день в кабаке, куда в лучших традициях «театра в театре» заглядывает маленький вертепный театр. Его герои — две куклы: Бог и Мефистофель, их диалог вечен и переходит в сюжет «Холодного сердца». Только здесь вместо Мефистофеля — два представителя инфернального мира: Стеклянный человечек и Михель, которые пытаются поделить бессмертную душу простого угольщика Петера. Из Гёте и там, и там остался маленький отрывок: пролог на небесах, заканчивающийся его четверостишьем.

Помимо любимого «театра в театре», в спектакле задействован не менее востребованный у нас метод мистериального пути. («Понятие мистерии — как священнодействия, преобразующего реальность и раздвигающего горизонты человеческого духа, носит в русском символизме универсальный характер. Это не только мистерия звуков, красок, поэтических образов, но и мистерия самой жизни, как жизнетворчества» — цитата из Валерия Яковлевича Брюсова, слегка приоткрывающая то, что такое «мистериальный путь», наибольшее воплощение получивший в искусстве Серебряного века — прим. Э. М.).

Принцип тот же, что и в чтении любой сказки. Дети воспринимают ее на одном уровне, взрослые — на другом. Сказки вообще рождались как воплощение вековой мудрости, а не как развлечение для детей. Мы уж не говорим о немецком романтизме, когда сказки того же Гауфа, или Гофмана — посерьезнее и глубже многих «взрослых» книг.

Обратившись к Гауфу, я сначала хотела ставить «Калиф-аиста». Но затем, начав работать над «Холодным сердцем», увидела, насколько «кинематографична» эта сказка. Здесь, в отличие от классицизма, меняется место и время действия. По ходу действия проходят годы, проплывают перед героем города, меняется соотношение человека и места. И когда мы с моей замечательной помощницей Лизой Семеновой думали, какие сделать шляпы для персонажей, я попросила ее, чтобы целые города поместились на головных уборах. И она сочинила совершенно причудливые шляпы.

Что касается актерского состава, то конечно, это основа нашего театра Владимир Шошин — Стеклянный человечек. Другие кандидаты на эту роль даже не рассматривались. Когда спектакль затевался, он выглядел совсем по-другому. Тогда в его составе была старшая группа, которая год назад благополучно окончила одиннадцатый класс и рассеялась. Из этого состава у меня осталась всего пара человек. Но спектакль все равно очень хотелось сделать, потому что текст я писала все лето и закончила в октябре прошлого года. Тогда у меня возникли два прекрасных актера из Мастерской театральных миниатюр имени менЯ — Сергей Кондратьев (Михель), который уже принимал участие в работе нашей студии в год подготовки спектакля «Джан». И Евгений Коннов (Петер Мунк), с которым мы репетируем впервые. Спасибо руководителю МТМ имени менЯ Екатерине Вячеславовне Темновой, которая буквально делегировала мне этих ребят. Они работают самоотверженно, очень стараются, вполне в духе нашего театра. Лизбет играют в очередь Гузель Сакаева и Лиана Тимуршина. Они трепетные, буквально хрустальные девочки, по типажу — настоящие Лизбет. В сказке Лизбет и мать не так сильно прописаны. Поэтому их образы понадобилось увеличить. Мать у нас получила развитие своей истории. Она — хранительница Тайны. Когда мы читали сказку, а делали мы это долго, в технике медленного чтения (спасибо Галине Яковлевне Вербицкой, которая нас ей научила), у нас возникало огромное количество вопросов. Многие из них касались как раз образа матери Петера. Например: какие у нее отношения со Стеклянным человечком? Почему она не открыла Петеру слова колыбельной? Почему упоминается, что Петер родился в воскресный день под звон колоколов? У нас все это вызывало очень явные отсылки и ассоциации. В конце Михель говорит: «В один прекрасный день, когда ты умрешь, парень, твое сердечко снова вернется к тебе». Или когда Петер прибегает к Стеклянному человечку, уже получив обратно сердце, и просить убить его, в качестве последнего, третьего желания. Тот отвечает согласием и уходит. В этот момент Петер оглядывается и видит мать и Лизбет. Как это понять? Жив ли он в этот момент? Или встреча происходит уже в другой реальности?

 

Мы решили, что Петер Мунк — наследственное имя. Все же знают, что отца Гамлета звали Гамлет? Зная, что отец и дед Петера были угольщиками и носили то же имя, мы решили, что логично, если в конце, когда рождается сын, это тоже будет Петер Мунк. Но рождается он как маленький стеклянный человечек.

 

Наша вертепная кукла, конечно, сделана не по канонам — это двусторонний болванчик-перевертыш. С одной стороны у него — Бог с нимбом, на котором написано: «Меня придумал Иоганн Гёте, и его тоже». А с другой, и, соответственно, в другом плаще — Мефистофель.

Матушку играет Ира Окишева. Ира потрясающе играет мать. Причем они там все белки. Раз это театр в театре, там все являются всеми. Когда она надевает платочек — это мать. Или когда невеста надевает фату — она Лизбет. Но в принципе, они все — и деревья, и белки Стеклянного человечка, и инфернальная команда Михеля.

Мы придумали еще красивый образ с красным лесом. Это громадье бутылок, внутри которых — маленькие красные сердечки, из которых, словно вены и артерии, прорастают красные деревья. Они же — банки Михеля. Возникает вопрос: откуда у Михеля столько банок? Не от Стеклянного ли человечка? Когда начался спор этих двух «лесных царей»? И когда он закончится? Если закончится…

Есть много моментов, когда мы понимаем, что Михель-то добрее, он проще и ближе. Он без претензий. У нас лейтмотивом проходит фраза «потому что они люди». И этим все оправдывается. Михель у нас не чудовище, он никого не убивает, просто бережно хранит сердца людей в банках и обеспечивает ставших жестокосердными властителей мира сего деньгами и благами. А Стеклянный человечек требователен, хоть и ироничен.

Хочу сказать спасибо всем, кто помогал делать спектакль: за доброе слово, за помещение. Лизе — за то, что она сделала потрясающие шляпы. Ребятам — спасибо за самоотверженность, потому что правдами и неправдами, через болезни, нехватку времени и «не могу» они вытаскивают сложнейшую историю. Она родилась как альтернатива. Когда ребята просили, чтобы я сделала на них спектакль, они предлагали «Бесов» Достоевского или булгаковскую «Мастера и Маргариту». Но я предложила им «Холодное сердце», потому что там есть всё. И еще спасибо Юрию Васильевичу Зайцу, который отдал нам огромный кусок ткани, из которой мы пошили себе плащи. The Театр пускает нас на свою площадку за очень пристойную аренду. И спасибо Тому Уэйтсу! А вообще у меня в саунд-треке 56 номеров, которые надо было как-то замиксовать.

 

II

В декабре в Санкт-Петербурге прошёл традиционный фестиваль негосударственных театров и театральных проектов «Рождественский парад». Вот уже несколько лет подряд участником фестиваля становится театр-студия из Уфы «Alter Ego» под руководством режиссёра Светланы Аюповой. В этом году коллектив представил спектакль по мотивам сказки Вильгельма Гауфа «Холодное сердце», сценарий к которому Светлана Рифовна написала сама.

Постановки «Alter Ego» никогда не оставляют зрителей равнодушными, потому что темы, поднятые в них, всегда актуальны, а персонажи, представленные актёрами, настолько убедительны, что зритель невольно вовлекается в действо и сам становится соучастником происходящего на сцене. Спектакль «Холодное сердце» не стал исключением.

Сначала, придя в зрительный зал как сторонний наблюдатель, ты постепенно начинаешь ощущать себя жителем города Шварцвальда, где столько успешных, уважаемых людей, но где есть и столько горя и отчаяния. А вот и молодой сын угольщика. Ты видел его много раз, но не помнишь, как его зовут. Да и кто же будет помнить имя каждого бедняка?..

Дальше перед нами разворачивается история этого юноши по имени Петер Мунк (Евгений Коннов). Молодой человек изо всех сил хочет, чтобы люди запомнили его имя. А для этого, считает он, надо стать богатым и знатным. От матери Петер узнаёт, что он родился в воскресенье, а таким людям помогает Стеклянный человечек — некая сущность, живущая в ближайшем лесу. Петер идёт в лес. Это первый шаг к тому, чтобы «вылезти из угольной ямы» и изменить свою жизнь.

Встреча Петера со Стеклянным человечком (Владимир Шошин) — это квинтэссенция всего спектакля. Стеклянный человечек, в отличие от своего коллеги по причинению зла — Михеля, не абсолютный злодей. Это, скорее, этакий «рефлексирующий интеллигент», рассуждающий о человеческой природе. Он не злорадствует, а в большей степени сожалеет о том, что люди пытаются прожить чужую жизнь, а вместо ума просят богатства и власти. Его диалог с Петером держит зрителя в высшей степени напряжения. Со всей юношеской страстью и максимализмом Петер пытается убедить Человечка, что именно ему, сыну угольщика, должен помочь лесной волшебник. Стеклянный же человечек говорит негромким, проникновенным голосом. Он много раз слышал подобные речи, и они ему порядком надоели. Он постоянно пытается донести до Петера мысль, что тот сам должен строить свою судьбу, сам должен трудиться, чтобы люди запомнили его имя. Но Петер не слышит его… Когда волшебник требует от юноши, чтобы он сам, без подсказок окружающих, вспомнил слова колыбельной-заклинания, тот раздражённо отвечает: «Я стихов не пишу». «Жаль», — тихо говорит Стеклянный человечек. И вот в этом «жаль» — какое-то вселенское сожаление об упущенных возможностях огромного количества людей. (Уже после спектакля автору этих строк вспомнилось, что Виктор Цой работал кочегаром, тоже «сидел в угольной яме», но при этом писал свои замечательные песни, благодаря которым его имя будет помнить и повторять не одно поколение.)

Как и предполагалось, богатство, полученное Петером даром, быстро ушло на ветер. И вот уже наш герой снова идёт в лес. В своих неудачах он упрекает не себя, а всё того же Стеклянного человечка, которого не так давно просил о помощи. Человечек предлагает юноше прибегнуть к более радикальному средству и посылает его к хозяину леса Михелю.

Михель (Сергей Кондратьев) — противоположность Стеклянного человечка. Хотя оба они злодеи, но Михель — простой и понятный злодей. В нём нет никакой рефлексии, с циничным удовлетворением рассказывает он о том, как вредил людям, наживался на продаже гнилого леса, из-за чего потом тонули корабли. Михель отбирает у людей сердца (= души) в обмен на деньги и положение в обществе. Как мошенник лохотрона он повторяет каждому приходящему к нему одну и ту же речь: «Ну зачем тебе сердце? Вот обидели тебя — оно болит. А так ты не будешь чувствовать ни боли, ни печали (а также радости, любви, угрызений совести — но это остаётся за кадром)». Когда Петер смотрит на коллекцию сердец в стеклянных сосудах, его охватывает изумление: оказывается, каждый второй в Шварцвальде обменял своё сердце на земные блага. И зрителей тоже охватывает изумление и ужас — сколько же бессердечных людей в этом городе! Но потом приходит и другая мысль (по принципу «стакан наполовину полон или наполовину пуст»): но ведь есть и каждый первый, который не поддался соблазну. И это внушает надежду.

Однако Петера открытие не останавливает, и он заключает сделку с силами зла. Вся последующая жизнь сына угольщика не приносит ему радости. Да, он разбогател, стал влиятельным и уважаемым, но какой ценой? Рвутся дружеские, соседские связи, страдают и гибнут люди. В итоге Петер совершает самые страшные преступления: выгоняет из дома мать (Ирина Окишева) и убивает жену Лизбет (Гузель Сакаева). Ничто не радует его, ведь у него больше нет сердца. Но с годами наш герой начинает понимать ненормальность своего положения. Там, где не хватает сердца, на помощь может прийти разум. Петер тяготится своей жизнью, своим богатством, своим одиночеством.

Он снова идёт в лес. Как и много лет назад, находит Стеклянного человечка и вновь просит его о помощи. Но теперь на его просьбу вернуть сердце лесной волшебник отвечает громко и властно: «Сам! Ты должен сделать это сам!» И Петер идёт (нет, бежит) к Михелю. Ему удаётся перехитрить злодея и получить назад своё сердце. Но, вернув его и снова став настоящим человеком, Петер осознаёт всю тяжесть своих грехов, по-настоящему чувствует, сколько зла он причинил людям. И он понимает, что не сможет больше жить с таким грузом. Он просит Стеклянного человечка убить его, чтобы спасти от всего этого. И Человечек соглашается. Но убивает Петера не он, а Михель, для которого убийство — привычное дело. И всё же человечность и добро побеждают. Благодаря своему мужественному поступку Петер наконец-то получает то, чего так добивался, — люди запоминают и произносят с уважением его имя. Только цена этому самая высокая — жизнь.

Интересно, что последнее слово в спектакле остаётся за Стеклянным человечком. Пытаясь объяснить себе и другим всё происшедшее, он задумчиво произносит: «Потому что они — люди».

Всю эту замечательную историю с глубоким смыслом представили зрителям пятеро актёров театра-студии «Alter Ego». Владимир Шошин (Стеклянный человечек) и Сергей Кондратьев (Михель) — уже опытные участники студии, их профессионализм явился хорошей поддержкой для более молодых и начинающих коллег. И новички хорошо справились со своими ролями. Нельзя не отметить самоотдачу, с которой играли Евгений Коннов (Петер Мунк), Гузель Сакаева (Лизбет) и Ирина Окишева (Мать). И если сложность роли Евгения заключалась в том, что ему приходилось играть своего героя в разном возрасте, то у Гузели и Ирины была своя непростая задача — кроме основных ролей им всё время приходилось перевоплощаться в других различных персонажей.

Конечно, высокий профессионализм приходит с возрастом и опытом, и каждому актеру есть, куда расти и развиваться.

Хочется также отметить работу художника-декоратора Елизаветы Семёновой, сделавшей чудесные шляпы-города, помогающие зрителям вместе с героями переноситься в разные места и создающие особый колорит на сцене.

Пожелаем театру очередных интересных постановок и благодарных зрителей и будем ждать новых встреч с замечательным коллективом.

 

Фото Татьяны Лунько