НА СКАМЕЙКЕ ОКОЛО ИНЖЕНЕРНОГО ЗАМКА ЧИТАЮ В ДОЖДЬ ЗНАМЕНИТОГО ПОЭТА ЭПОХИ ТАН.

 

Зелёная скамеечка цепная,

И розового пластика, как парус,

Над ней навес… Как странно я сижу:

Я лишь присел перелистать Ван Вэя —

Тут дождь — и мне не встать.

Легко колеблем,

На крашеных цепях (как кот учёный),

Могу читать лишь в этом обретенье,

Тех связей, что отрезаны дождём.

 

 

 

ЖИЗНЬ ГНОРА

(по одноимённому рассказу А.Грина)

 

Вот кто-то скрипку взял, смычок уронил,

А кто-то поднял, глядит: весло.

Положил на место…

Всё это  призраки. Если стрелять по ним

Они исчезнут.

Чего я жду, бросаясь в прибой страниц?

Чего ищу, усердный крутя бинокль?

Мой остров  там, а здесь ему нет границ,

И никакого, кроме себя, мне нет Энниока.

Выходишь из дому  словно литой клубок

Готов разбиться виденьем паруса, грезой мести…

И всё же  встреча. «Вырвался!»  вскричит Энниок,

И Гнор ответит: «Да, наконец мы вместе».

Но никакого, кроме себя, мне отмщенья нет.

Они отвлекутся игрой, разживутся джином,

И кто-то выиграет у другого пяток монет,

И, лишь простившись, оба отметят, что оба живы.

Возможность спать, диктовать стихи, кормить голубей

Равна возможности помнить сны и читать про звёзды.

Потом он сам притащится к Гнору, велит: «Убей!»,

А Гнор устало ответит: «Теперь  поздно».

Так много места в мире окажется для двоих,

Что сядут рядышком, припозднившись за поздней чашей…

Но если  к морю, с тем, что осталось, оставив их,

То море внятно прошепчет: «Отшельник Ада!».

Рукам-облакам кричать и лететь своим чередом.

Ещё одна шлюпка спешит за скалы, мигнув кормою…

Всё это  призраки: щёлкнув светом, заходишь в дом

И всякий след, до самых дверей, достаётся морю.

Оно меняется, не ведая перемен.

Я бросил камень в волну, волна

разошлась волнами.

Так бьётся сердце,  каждый удар смирен.

Простим

жизни, Кармен:

Она —

Нищая перед нами.