Сначала назову три планеты, каждую со своим периодом обращения вокруг мировой оси, три пересекающиеся сферы, о которых пойдет речь.

Первая. Андрей Тарковский. В 2017 году человечество отметило юбилей, восемьдесят пять лет со дня его рождения.

Вторая. Рюичи Сакамото, async. В 2017 году вышел первый после восьмилетнего перерыва альбом японского музыканта под таким названием, охарактеризованный им самим как «саундтрек к несуществующему фильму Андрея Тарковского».

Третья. Экзопланеты. В 2017 году исполнилось двадцать пять лет с того момента, как людям стало известно об открытии первой планетной системы у другой звезды.

Эти три фактора и факта связаны между собой, и, как явления глобального масштаба, переплетены в пространстве и времени. Вот об этих, порой неочевидных связях, и пойдет речь.

Имя Андрея Тарковского в пояснениях не нуждается, и к его личности и творчеству мы обратимся чуть позже, другие же два явления требуют подробностей.

Рюичи Сакамото, один из выдающихся и самых известных композиторов Японии, принадлежит, как и Андрей Тарковский, всему миру. Он открыт многообразию культур и традиций человечества и в музыкальном искусстве, и в других областях человеческого творчества. Музыкант, работавший со многими кинорежиссерами, на своем новом альбоме предъявил миру музыку, вдохновленную кинематографическим языком и мироощущением Андрея Тарковского.

Краткая биографическая справка.

Рюичи Сакамото (17.01.1952, Токио, Япония) — музыкант, композитор, продюсер, сооснователь культовой группы Yellow Magic Orchestra, бывшей в конце 70-х — начале 80-х годов пионером в электронно-компьютерной музыке. Получив академическое европейское музыкальное образование в Токийском Нацио­нальном университете изящных искусств и музыки по специальности композиция, он еще в студенческие годы стал знатоком теории классической музыки, электронной и этнической музыки, за что получил прозвище Профессор, которое со свойственной ему самоиронией носит до сих пор. Действует в самых разных жанрах, включая такие, как неоклассика, поп, электроника, эмбиент, экспериментальная музыка и академический авангард. Написал музыку для открытия Олимпийских игр в Барселоне. Является автором саундтреков ко множеству фильмов самых именитых режиссеров современности, включая Бернардо Бертолуччи и Алехандро Иньярриту. Лауреат премии «Оскар», неоднократный лауреат премий «Золотой глобус», «Грэмми» и BAFTA, а также многих других. С 1990 года живет в Нью-Йорке.

Его активная деятельность в 2014 году была внезапно прервана страшным диагнозом — рак горла. Однако через год лечения он вернулся к карьере с триумфальным саундтреком к оскароносному фильму Алехандро Гонсалеса Иньярриту «Выживший». Альбом async стал первым после болезни и ранее пережитого композитором в Токио разрушительного землетрясения 2011 года. Этот опыт стал для Сакамото дверью в новые измерения знания о бытии.

Теперь перейдем на другую орбиту и поговорим об экзопланетах. Так называются планеты, обращающиеся вокруг других звезд, помимо Солнца. До недавнего времени ученые не обладали достаточно чувствительными наблюдательными средствами, с помощью которых можно было бы зафиксировать такие планеты. Наша Солнечная система была единственной, о которой мы знали достоверно. Фантасты и мечтатели, глядя в небо, конечно, всегда рисовали в своем воображении множественные миры, в том числе населенные живыми и разумными существами, иногда даже сами планеты могли обладать разумом, как Солярис у Станислава Лема и Андрея Тарковского. Но никаких наблюдательных данных, подтверждающих наличие хотя бы одной планеты у хотя бы одной звезды, у нас не было.

Средства наблюдения совершенствовались, и в 1992 году была издана работа о достоверном обнаружении первых экзопланет у пульсара — остатка звезды после вспышки сверхновой. В 1995 году была надежно подтверждена первая планета у «нормальной» звезды.

На настоящий момент (конец 2017) уверенно открыто около четырех тысяч экзопланет и имеется еще несколько тысяч хороших кандидатов. Даже у ближайшей к нам звезды Проксимы Центавра обнаружена планета. В редких случаях их можно зафиксировать в оптическом диапазоне с помощью телескопов, но, как правило, экзопланеты обнаруживают различными косвенными методами, например, наблюдая уменьшение блеска звезды, когда планета проходит по ее диску, или благодаря измерению покачивания звезды под гравитационным воздействием ее массивных спутников.

Оказалось, что другие планетные системы могут очень сильно отличаться от нашей. Например, наши газовые гиганты — Юпитер и Сатурн — находятся достаточно далеко от Солнца, а в других системах открыты так называемые Горячие Юпитеры — газовые гиганты, находящиеся так близко от своей звезды, что их верхние слои разогреты до нескольких тысяч градусов, а год на такой планете длится всего лишь десятки часов.

Почему важно изучать другие планетные системы? Не только ради чистой науки, но и для того, чтобы понять нашу собственную Солнечную систему, понять Землю, ее прошлое и будущее. Мы видим Солнечную систему в том состоянии, в каком она находится сейчас. Глядя на другие системы, мы видим их на самых разных этапах формирования, эволюции и смерти. До сих пор у нас был объект для исследований в единственном экземпляре, что для наблюдательной науки, какой является астрономия, слишком мало. Теперь мы имеем как минимум несколько тысяч объектов и можем набирать статистические данные и определять закономерности. И экзопланетная астрономия сейчас в самом начале своего бурного развития.

Обозначив эти три сферы, посмотрим, какие между ними существуют связи и резонансы.

Андрей
Тарковский.

Николай Болдырев в предисловии к своей книге «Жертвоприношение Андрея Тарковского» пишет: «Существует достаточно много рассказов о случайных подсматриваниях за зрелым мастером Тарковским, подолгу, как дитя, игравшим в ручьи, запруды, дамбы, протоки, озерца, в сады камней или вообще в никому не понятные игры где-нибудь на опушке леса или у речной пустынной излуки. Манипуляции веточками, листьями, травами, камешками, шершавостями и гладкостями, теплотой и холодностью, влажностью и сухостью, странными вибрациями, исходящими из непризорных сутей, звуками и посылами, редкими и всегда уникальными оттенками свечений, неслыханно-внесмысленными ракурсами… Он подолгу уходил в наблюдение за разводами какой-нибудь старой-престарой стены, или за древесными морщинами, или за игрой теней или неистово следил за «внутренней жизнью» жука, ползущего из неизвестности в неизвестность… Точно так же он и слушал…»

Вот это пристальное вглядывание, вслушивание, внимательность к моменту в настоящем, присущее Тарковскому, способно раскрыть человеческое сознание в глубь пространства и ширь времени, оно расковывает его от привычки скользить, не замечая, но рассуждая, присутствовать лишь дискретно, время от времени. И это позволяет человеку расслышать в себе ту внутреннюю тишину, которая является источником всего и в которой только и слышны голоса звезд и трав. Жить жизнью, а не представлениями о жизни. По-настоящему присутствовать в собственной жизни. Тогда раскрываются отдаленные связи, те, что не лежат на поверхности, но проистекают из глубинного, сущностного единства всего сущего, и это не каламбур.

Все, что может объять сознание — и есть ты сам.

Так, зимний пейзаж на полотне Брейгеля в «Солярисе» резонирует с картиной детского воспоминания Криса о матери. Два пейзажа, казалось бы, не имеют никакого отношения к происходящему на Солярисе, однако эти сюжеты проникают друг в друга, просвечивают один сквозь другой, ибо они есть одно. Так видит художник, пробужденный к светящемуся единству, которое лежит в глубине видимой разделенности. Это же единство подчеркивает саундтрек Эдуарда Артемьева, одна и та же музыка озвучивает эти эпизоды. Та же музыка, на которую откликнулся Рюичи Сакамото на async, но об этом чуть позже.

Вспомним сцену из фильма «Жертвоприношение»: мальчик спит в своей комнате, а свет из окна и занавеска колышутся в такт его дыханию. Внутреннее, интимное пространство человека оказывается единым с внешним, космическим. Вещества, предметы, существа в фильмах Тарковского имеют космическую, изначальную сущность. И я говорю о такой полноте проживания, как о проявлении космического сознания. Потому что в подобном осознавании мельчайшая пылинка в воздухе, освещенная солнцем, воспринимается такой же важной, живой, близкой, как и галактика на расстоянии в миллионы световых лет, ибо все, что может объять сознание — и есть ты сам.

И экзопланета Солярис у Тарковского, едва ли не главный герой одноименного фильма, проникает в подсознание людей на станции, извлекая оттуда сначала самые страшные и наиболее вытесненные фантомы. Но в финале, которого нет у Лема и за который Лем критиковал Тарковского, потому что главная идея фильма противоположна таковой в романе, Солярис реализует наиболее ценную и истинную реальность для Криса Кельвина, отсюда такой эмоциональный шок мы испытываем, осознавая, что чуждый разум создал тот мир, к которому страстно стремилась душа героя — возвращение домой, к самому себе, восстановление целостности. В этом космизм Тарковского, на мой взгляд, превосходит Лемовский, ибо постулирует единство сознания человека с Земли и целой далекой планеты.

И об этом же, на мой взгляд, трек из альбома Сакамото «solari». Тембрально и по динамике движения звукового полотна он перекликается с Хоральной прелюдией фа-минор И.С. Баха в аранжировке Эдуарда Артемьева «Слушая Баха (Земля)» в саундтреке к фильму.

Рюичи
Сакамото.

Японец, буддист и синтоист по духу, по рождению, а это значит, что тишина между нотами и пустота между формами — для него не абстрактная идея. Именно в его музыке я впервые обнаружила бесконечные пространства между нотами в едва заметных паузах и внезапных неровностях ритма. «As soon as you make a piano sound, it begins to vanish, vanishing into noise. You can’t tell when it becomes noise, when it’s gone. That’s the area I’m interested in» — говорит Сакамото. «Как только вы издаете звук на фортепиано, он начинает исчезать, пропадая в шуме. Нельзя сказать, когда он становится шумом, когда он исчезает. Вот это и есть сфера моего интереса».

Когда мы наблюдаем такие переходные процессы, мы можем выйти за пределы ограничений человеческого ума, который мыслит категориями дискретными, разделяет и определяет. Вый­ти туда, где границы размыты, где царствует неопределяемое — бытие как оно есть. В буддизме пустота — не есть ничто, но одно из возможных ее определений — отсутствие концепций. Так вакуум не есть абсолютная пустота. В нем существуют спонтанные флуктуации полей. В начале Вселенной, предшествуя Большому взрыву, происходит инфляционное расширение вакуума, после чего возникает вещество, возникает из вакуума, беременного материей и энергией. Так самое интимное, постигаемое в глубине самосозерцания, объединено со всеобъемлющим и космическим.

Художниками руководит знание о неразрывном единстве как основном принципе мироздания.

На живых концертах Рюичи Сакамото происходит чудо. Вспоминаю собственный опыт, полученный на его выступлении в Гамбурге в 2011 году. Огромное черное пустое пространство зала. Падает нота. И длится, и сияет. И, затихая, усиливает сияние пустоты. Звук переходит в свет. Свет переходит в звук. Бесконечное молчание и чернота пустоты возвышаются за этим, питают это, из своей явно присутствующей плотности рождают взаимоперетекающие звук и свет. Пустота и чернота сияют, оттененные светящимся звуком, звучащим светом. Затихающий звук делает это сияние совершенно явственным. Этот опыт присутствия в трепетном сиюсекундном творении бытия — непередаваем. Восхитителен. Волшебен.

Сакамото — мастер активизировать нашу способность переживать наслаждение от созерцания того, как Абсолют = Вакуум = Тьма = Мать рождает на наших глазах проявленный мир.

И тогда космическое предстает не только в космосе как таковом, но рядом, близко. Да и где начинается космос, как не у нашего сердца, объединяя в родстве все сущее, выкристаллизовавшееся из его пустоты. Подобное понимание приводит Сакамото к доверию природе, пространству, всему, что есть. «Я поехал посмотреть на один из роялей, утонувших в водах цунами в Фукусиме, и записал его, — говорит он. — Разумеется, он был совершенно расстроен, но мне он показался прекрасным. Я подумал — природа сама настроила его», — говорит Сакамото.

Вот это интимное родство с бытием, со Вселенной, которое, как правило, бывает забыто взрослым человеком, но составляет суть жизни ребенка, у Рюичи Сакамото проявилось с новой силой после перенесенной страшной болезни. Ибо смерть — лучший учитель, а музыкант сказал об этом опыте, что впервые он ощутил дыхание смерти на своем лице. И первой работой после болезни стала музыка для фильма Алехандро Гонсалеса Иньярриту «The Revenant» («Выживший»). Главная музыкальная тема, по словам самого Сакамото — это замирающее биение его собственного сердца на границе между жизнью и смертью. И эта музыка вызывает в памяти ту сцену со спящим мальчиком из «Жертвоприношения», о которой я говорила, несмотря на то, что эмоционально они противоположны.

Сакамото говорит, что в течение всей жизни много раз пересматривал фильмы Андрея Тарковского, своего любимого режиссера. «Я всю жизнь снова и снова пересматриваю их, но в последнее время я полюбил их еще больше, возможно из-за возраста, возможно из-за болезни. Может быть, мой опыт этой болезни больше связан с идеями его фильмов — жизнь и смерть и воспоминания», — говорит Сакамото в одном из интервью. Альбом async поистине является саундтреком к несуществующему фильму Андрея Тарковского, ибо обоих художников роднит способность вглядываться и вслушиваться в бытие, видеть вселенную в пылинке и быть единым со своей собственной жизнью. «Мое первое желание при работе над альбомом было просто слушать звуки обыденных предметов и наслаждаться ими. Я вернулся в такую точку своей жизни, когда я просто хочу слышать звуки вещей, а это значит рассматривать музыкальные инструменты тоже как повседневные вещи», — говорит Сакамото. Вслушаться в звук как таковой, рассматривать переходы тембров и частот, изменение длительностей, затихание и появление звуков — так лучше всего слушать альбом Рюичи Сакамото async.

Путешествуя от трека к треку, слушатель проходит дорогу эволюции от единого первоисточника через дезинтеграцию, распад и умирание, через асинхронизм и хаос к новому обретению целостности и объединению с самим собой на космическом уровне.

Его первый трек, andata — торжественное пребывание во всеединстве, единица. Второй трек, disintegration — двойка — разделение. Опыт проживания глобального в простом, опыт всеединства также подразумевает мудрость видения разделения целого на части, что не уничтожает целое. Целое разделяется на части, находящиеся в гармоническом резонансе — резонансе гармоник, частот колебаний, соотносящихся между собой, как целые числа.

Итак, художниками руководит знание о неразрывном единстве как основном принципе мироздания. Пробужденное сознание обоих инспирирует нас на обнаружение глубинных связей, поэтому прошу взглянуть на удивительную картину, предоставленную представителями адептов другой парадигмы — научной.

В сорока световых годах от Солнца находится древняя солнечная система с красным карликом в роли центральной звезды — Trappist-1. У нее семь планет, по размеру сходных с Землей. Три из них — в зоне обитаемости, то есть на их поверхности могут быть условия, пригодные для существования жидкой воды. Планеты расположены так близко к своему солнцу и друг к другу, что возникает опасность их столкновения и уничтожения.

Однако система стабильна. Что удерживает ее от разрушения? Резонанс. Периоды обращения планет образуют изумительно точную прогрессию. Частоты соотносятся как 2:3:4:6:9:15:24. То есть за то время, как самая дальняя планета делает два оборота, следующая делает три и так далее.

А резонанс — это то, что делает музыку и ритм.

Ученые создали симуляцию^[1], приведя частоты вращения планет в слышимый ухом звуковой диапазон, умножив частоту обращения планет в 212 миллионов раз. Нота звучит каждый раз, когда планета проходит перед своей звездой. Затем добавили барабанный бит, который звучит всякий раз, как планета проходит рядом со своей соседкой. В конце звучит изменение яркости материнской звезды, ускоренное во много раз.

Это как супергруппа, в которой все семеро членов играют синхронно и гармонично.

Вслушайтесь в трек Сакамото disintegration с его точечными касаниями пространства нотами, отстоящими друг от друга, но резонирующими между собой, соединенными в одну стройную систему гармоническим резонансом, и вы услышите, как музыка, написанная к несуществующему фильму Андрея Тарковского, пронизанная мироощущением режиссера, совершенным образом созвучит с музыкой экзопланет. Фактически, это одно и то же произведение. Одно, написанное земным композитором, и второе — созданное космосом. И оба — саундтрек к фильму Тарковского, с которым Рюичи Сакамото на земном плане не успел посотрудничать.

^[1]Авторы компьютерной симуляции Даньел Тамайо, перспективный молодой учёный при Университете Торонто Скарборо, и Матт Руссо, астрофизик, который также является музыкантом.

Музыка экзопланет системы Trappist-1:

   https://www.youtube.com/watch?v=WS5UxLHbUKc

Альбом Рюичи Сакамото async:

   https://www.youtube.com/watch?v=pygwK0sBUdM&list=PLlxVAExh_bYbnN6c4q1EJxcv559obwOBt