Время страстей и перемен порождает удивительные явления. Люди меняются на глазах до неузнаваемости, часто крайне экзотически. В отсутствии ведущей идеи каждый — хочешь не хочешь — выстраивает свою внутреннюю главную идею.

 

Мы постоянно удивляем близких своими новыми причудами, странными привязанностями. Взгляните на стремительно разрастающееся увлечение стендовыми моделями. То, что часто называют «самолетики клеить» ( или машинки, или кораблики, или солдатиков…) Что же это такое — блажь, уход от реальности, или, может, мы просто впадаем в детство? Давайте присмотримся повнимательнее, стараясь не допускать категоричных оценок. Попробуем понять людей, тратящих время и деньги на дорогие наборы деталей, на многочасовые бдения в библиотеках, на походы по лесам и горам, подводные экспедиции с целью найти остатки боевой техники времен второй мировой войны.

 

Представьте наш карельский лес ранней осенью. Моховые болота, ельники на пригорках, просеки. Хмурое небо с редкими крикливыми птицами.

 

— Простите, уважаемый, мы здесь ищем самолет. Вы не подскажете, где это может быть?

 

Молодой человек в камуфлированной куртке не спеша приближается к остолбеневшему грибнику. Тот на всякий случай прятится, заходит за молодые елочки — и был таков. Только сучья треснули.

 

— Да нет здесь порядка. Ты со своей рожей и генерала напугаешь, не то что тихого браконьера.

 

К парню подошел такой же, как он, товарищ. Второй день ребята искали сбитую во время войны машину. В ближайшем дачном поселке об этом ходило немало слухов: и покойники-то там под крылом лежат и внутри сидят, и бомбы вот-вот бабахнут… Одним словом, в лесу явно что-то было, и это что-то почти все видели, но показать никто не мог. Надо было серьезно поработать головой и ногами. Людям в камуфляже повезло. Их находка выглядела грудой грязного покореженного и обгорелого металла без каких-либо признаков, по которым можно распознать, что это было.

 

Прошли бы метрах в пятнадцати отсюда — ничего бы не заметили. Но все-таки заметили. И начали разбирать обломки. Часа через два стало ясно, что лежит здесь самолет-солдат, доблестный ИЛ-2, сбитый во время или сразу после атаки железнодорожного узла Мги. Падал он полого и, судя по разлету деталей и воронкам вокруг, здорово рванул, ударившись о землю. В залитых болотной водой ямах железо и резина сохранились очень хорошо. Болото, знаете ли, даже людей консервирует — будь здоров.

 

Собрали все, что смогли, сфотографировали, побродили еще вокруг и на этом прервались. А вторую машину, лежавшую, по слухам, в тех же местах, искали потом еще долго, но так и не нашли — времени не хватило.

 

Многие сейчас интересуются подобной техникой. Одним нужно оружие, другим — остатки экипажей, документы, третьим просто интересно установить факты: тип машины, модификация, время и место падения, принадлежность к конкретному подразделению и, по возможности, фамилии и судьба пилотов.

 

Некоторые достают из озер и болот поврежденные самолеты (танки, автомобили и т.д.), не зная еще точно, что будут делать с ними потом. Другие, наоборот, имеют конкретных заказчиков, как правило, зарубежных. Иногда вторые крадут то, что нашли первые. Трудно сказать определенно, хорошо или плохо то, что наши исторические находки отправляются за границу. У нас они безнадежно пропадают — в первую очередь то, что лежит не под водой и не в болоте. А в Америке, Европе и Австралии любители с щедрыми (и не очень) бумажниками восстанавливают авиатехнику до полетопригодного состояния, приводят внешний вид в соответствие с историческим стандартом оригинала и с большим удовольствием появляются с ней на всевозможных авиашоу и парадах, проходящих по всему миру. Есть пилоты, летающие «в складчину» на одном самолете, а есть обладатели целых коллекций.

 

Что их так увлекает? Я не стал бы называть это чудачеством. Во всем, что притягивает человека с такой силой, непременно находится какой-то смысл, какая-то своя правда. И совсем, наверное, не обязательно она должна быть очевидной или сиюминутной. Два парня в лесу подо Мгой не были ни историками, ни «черными следопытами». Один из них собирал модели самолетов, воевавших на Восточном фронте, и ему требовался конкретный образец, чтобы собрать копию реально существовавшей машины, совпадающую с оригиналом во всем, вплоть до заплат, оттенка краски и бортовых номеров. Небольшая модель-копия, компактная и общедоступная, может сказать о предмете не меньше, чем летающий бомбардировщик-оригинал, каких в мире немало.

 

Но просто собранный на досуге «самолетик из коробки» как-то не чувствуется, нет у него подтекста. Это всего лишь игрушка, которая, подобно вязанию, успокаивает нервы, пока ее собираешь, но потом быстро забывается, покрываясь пылыо па полке. Не встанешь этак рядом и не задумаешься вдруг: Не оттого ли это, что вещь, изготовленная мастером всерьез, забирает часть его души? А человеку надо хоть иногда раскрыть душу и поделиться…