“Есть великая гуманность в сердце вещей”

 

Есть великая гуманность в сердце прозы, в сердце глины, в сердце вещества,

в архаизме мифа, в соли и в навозе, и в архитектуре, и в ведре без дна,

и в безродности учёного космополита, в винограде или в стаде за рекой…

Есть гуманность в сердце вещи, если слито

                                                               сердце вещи с правильной рукой.

 

 

Традиции нужно время.

Цивилизации нужно место.

Культуре нужен культ –

 

взаимопревращения субъекта и объекта,

взаимопроживания деталей прозы,

взаимораскрывания ума и знака,

взаимного создания сознания и позы –

 

в местах пересечений действий и имён.

Культуру нужно культивировать.

Таков её закон.

 

 

Мир вещественности, осязаемости, счётности, проводимости, проходимости… Тиражирован-ной материальности, множественности, способной подавить и поглотить неисчислимостью многообразия, многообмена. Того, кто принимает вещь за вещь, и день за день, и в смене вариаций видит суть проблем или прогресса, он поглотит и сделает своим. Собой. Послушным эмиссаром принципа конечности.

Но тот, кто видит в вариантах тождество сердец, не делит мир делимый и себя не разделяет, как вещь между вещами: на эпохи, времена, на моды и народы, и на их мораль и имена. Мир монолитен, как кирпичный дом – неважно, сколько кирпичей зажато в стенах, сколько башен, сколько арок и колонн. Всегда другой, всегда один и тот  же.

Мир вещи совершенен, абсолютен и отстранён, как циферблат от стрелки.

И только правота определений, имён позволит вещи быть во всём собой.

Универсальная реальность естества безостано-вочных взаимопревращений…

Неповторимость, уникальность формы, средства… Сродства. Срастания. Врастания – количества и качества гуманности материи в одушевление бродящего вина.

Мир можно познавать, не выходя из Блюза, не покидая своего двора.

 

Дать время.

Дать место.

Дать имя.

Дать сердце.

 

Остаться собой.

Т. Апраксина