ПАТРИЦИЯ УОЛТОН гордится глубиной своих американских корней — её семья попала на континент в XVII веке, и подпись одного из её предков стоит под Декларацией Независимости.
Закончила с отличием Дартмутский университет.
Занималась историей России XIX века в Ленинградском государственном университете.
Дальнейшее образование получала по линии международных отношений (Fletcher School of Law and Diplomacy).
В течение длительного времени работала переводчиком в крупной американской компании, сотрудничавшей с Россией.

* * *

Это началось, когда я была совсем маленькой. Каталог Сирс, известный иначе как Книга Мечты, прибывал по почте, и мы с мамой нетерпеливо проглядывали его. Предметы одежды, которые нам нравились, неизменно оказывались самыми дорогими. Мама вздохнёт и скажет, что наш вкус тянет на шампанское, тогда как бюджет предписывает пиво. Так продолжалось долгое время, укрепляя во мне чувство, что надо непременно окружить себя всеми этими шампанскими нарядами, что они закроют мои прорехи и недостатки, привьют мне вкус, сделают хорошенькой и грациозной. И когда, повзрослев, я застревала в пивном бюджете, то влезала в долги, чтобы продолжать покупать.

В средней школе я чувствовала себя этаким гадким утёнком, не входила в число популярных девочек, всех этих маленьких блондинок с голубыми глазами, но была, наоборот, выше и умней большинства мальчиков. Завидовать я себе не разрешала. Если б я была такой, как они, говорила я себе, то не была бы умной, не читала бы то, что читаю, и об этом действительно стоило бы жалеть. Немногие подруги, которые у меня были, говорили, что в колледже будет лучше. И было, в самом деле.

Я обнаружила, что зелёная одежда делает по-настоящему зелёными мои глаза, и решила, что это должно быть круто. Когда-то я видела фильм, где была ведьма с ярко-зелёными глазами. Мне хотелось быть загадочной и непохожей на других. Ну их, всех этих игрушечных блондинок с голубыми глазами! Я буду держаться зелёного! К тому же зелёный был цветом моего колледжа, так что вообще получилось прекрасно. Когда однажды я шла через зелень центральной лужайки кампуса с человеком, который стал моей пожизненной безответной любовью, у нас возник лёгкий спор о чём-то, и он сказал: «Не подмигивай мне своими зелёными дартмутскими глазами». Я была довольна, как слон. Чувствовала себя ослепительно прекрасной в отражении его глаз, особенной и всесильной — как та ведьма в фильме, которая всех уничтожала (не то, чтобы мне эта часть очень нравилась).

Понять, что одежда способна делать меня привлекательной, было подобно откровению. Я стала заботиться о том, как выгляжу, определила себе «летящий» стиль — летящие волосы, летящие юбки — и начала покупать одежду, чтобы укрепить свою уверенность, чувство контроля, власти, выбирая то, что могло служить мне щитом или оружием, что создавало нужный мне образ и ни в коем случае не выдавало трусливую внутреннюю мышь. Продавщицы окружали меня лестью, восторгаясь тем, какой неотразимой делает меня их товар. Меня слегка трясло, лихорадило, как азартного игрока. Я осмеливалась использовать кредитный счёт даже если сумма была слишком велика. Мне и в голову не приходило (или я отказывалась думать об этом), что, стараясь взять в руки один вид контроля, я совершенно упускала контроль другого вида. Воздух вокруг меня искрился, как шампанское, над которым мы с мамой когда-то привычно смеялись, а бюджет, хотя и перерос пивные рамки, никак не достигал уровня достаточности.

Но это было счастливое время. Я жила на грани, однако как-то справлялась с выплатами и никогда не проваливалась за край. Перешла на активную, будоражащую работу и, освобождаясь от многодневных дежурств, наряжалась в свои шикарные туалеты, дававшие мне решимость отправиться на концерт или банкет.

Вначале на новой работе я очень робела, но постепенно освоилась, и в конце концов рабочая площадка стала местом, где я могла верить в себя. Хотя при этом по-прежнему страшилась любых общественно-культурных событий. Я никогда толком не научилась «тусоваться», но держала голову высоко и знала, что выгляжу хорошо. В перерыве или антракте брала бокал шампанского, стояла, пока не выпью, а потом, сохраняя лучшую свою осанку, возвращалась к своему месту. Иногда даже получалось с кем-нибудь перекинуться парой слов. Однажды мужчина пригласил меня на свидание. Увы, он не был достаточно сильным — или достаточно развязным — чтобы заставить меня чувствовать себя ослепительной в его глазах.

Женщина на работе предложила познакомить меня с человеком, который мог бы мне понравиться. Встреча показала, что все наши интересы совпадали, он находил меня прекрасной и ослепительной, и мы поженились. Странным образом, однако, теперь защитный барьер одежды стал мне ещё нужней, чем когда-либо, и я покупала всё больше и больше, пользуясь тем, что получила такую возможность — у моего мужа было достаточно средств. Я выросла до того покупательского уровня, когда мне приносили бокал шампанского, которое я могла потягивать, обдумывая наряды. Это было великолепно. Мне удалось создать великое множество вариантов «себя»!

Одной из удачных покупок оказалась пара отличных зелёных джинсов, которые я стала носить на свои полевые дежурства. Сидели джинсы безукоризненно, и мне нравилось, что если кто-то не знал, как меня зовут, то называл меня «девушкой в зелёных джинсах» — и, конечно, такой могла быть только я. Мне нравилось быть единственной. Единственной женщиной-американкой, делающей непривычную, особую работу. Нравилось то, что практически каждый на нефтяном участке знал меня. Наконец-то я могла чувствовать себя уникальной!

Нам с мужем не удавалось завести ребёнка естественным путём, поэтому, чтобы осуществить это искусственно, пришлось бросить работу. Следующей жертвой, поскольку мне предписывалось набрать изрядный вес, стали зелёные джинсы, которые перестали на меня натягиваться. Это были горькие потери, проглотившие всю мою старательно создававшуюся уверенность. Я чувствовала себя никчёмной. К тому же с ребёнком тоже ничего не получилось. Вернуться на работу я не могла — место было уже занято. Зная, что допускаю несправедливость, я начала ненавидеть мужа. Он продолжал уверять, что я прекрасна и ослепительна, но его глаза не позволяли в это верить. Он всегда принимал все решения сам, не давая мне вставить слово. По мнению сестры, я была при нём тем, что принято называть «трофейной женой». Я только делала всё больше покупок, прятала себя от него в одежде, никогда не давала себя увидеть.

Мы развелись, что не удивительно. Я больше не покупаю одежду, но всё ещё люблю время от времени вынимать наряды из гардероба и вспоминать, закрыв глаза, об удовольствии, полученном при их покупке. Примеряя их, я снова чувствую себя сильной и особенной. Но вот прошлым летом одна моя дорогая подруга, которая ничего обо всём этом не знала и не видела меня много лет, подарила мне пару отлично сидящих зелёных джинсов, которые я теперь ношу, не снимая. Я по-прежнему люблю красивую одежду, но больше не чувствую в ней такой нужды, как раньше. Учусь искать уверенности в том, что могу делать сама. И если мне хочется шампанского, я могу сэкономить на него, отказываясь пить пиво.

Перевод с английского