Мандаринские нашивки – ценный объект для коллекционирования и для исследования, и не только потому, что они представляют из себя образчики тканей исключительного качества и художественных достоинств. Они содержат также интеллектуальное содержание высокого уровня, вызывающее трепет подлинного вдохновения. Именно эта область интеллектуальной обусловленности и составляет предмет, на котором я собираюсь задержать внимание.

На протяжении правления Минской (1368-1644) и Цинской (1644-1912) династий китайские чиновники, как гражданские, так и военные, обозначали своё положение в бюрократической иерархии, используя соответствующие рангу нашивки или значки. Хотя их размер и дизайн подвергались изменениям, связанным со сменой династий и с прохождением различных периодов внутри династий, опознавательные шёлковые квадраты в основном сохраняли в Минскую эпоху размер около сорока дюймов, а в Цинскую – двенадцати. Эти тонкой технологии тканые ранговые знаки располагались на передней и задней частях халата, обычно шёлкового, который носили поверх сложного вышитого одеяния для формальных появлений при дворе. В эпоху Мин нашивки носили на просторном, свободно спадающем красном верхнем платье – пуфу. При Цин пуфу делались из тёмно-синего или чёрного шёлка и достаточно плотно сидели на теле для удобства верховой езды, что было вызвано возникшим влиянием кочевой традиции.

Чины обозначались изображением птицы или животного, представленного на нашивках. Гражданским соответствовали птицы, военным – животные. Птицы символизировали литературное образование и способность летать, т.е. подниматься к небу ближе, нежели земные твари. Превосходная аллегория для высших чинов на службе китайского императора, носившего титул Сына Неба! Животными же олицетворялись представления о военном рвении, храбрости и свирепости военных вождей.

Формирование китайской бюрократической системы начиналось более двух тысяч лет назад. Во время правления Цинь (221-207 до н.э.) для того, чтобы освободить императора от необходимости делиться властью с конкурирующей знатью, был создан бюрократический аппарат. При Ханьской династии (206 до н.э.-220) этот процесс был доведён до той степени определённости, которая указывала на нужду в основании системы отбора кандидатов, желающих служить императору. Хотя действительная причина формирования процедуры государственных экзаменов до конца не раскрыта, существуют признаки, указывающие, что это могло быть мерой, ограничивающей склонность императора к назначению любимчиков на позиции власти. Таким образом, экзаменационный процесс предназначался для формирования послужного базиса в среде абсолютного автократизма. Ко времени Танcкой династии (618-907) была выработана и прочно установлена формальная экзаменационная процедура для соискателей.

Хотя экзамены, естественно, включали разнообразный спектр дисциплин, с течением времени внимание всё

больше заострялось на литературе. К тому времени, как мандаринские нашивки начали использоваться для обозначения ранга (до этого статус выражался формой и размером уставной шляпы), экзамены включали единственный предмет – литературу. Однако это их ничуть не упростило! Как раз совершенно наоборот. Усердный соискатель должен был, как правило, начать подготовку к участию в экзаменах в возрасте трёх лет – в том случае, если родители могли обеспечить его репетитором. Первым делом ему надлежало выучить простое стихотворение, состоящее из двадцати пяти иероглифов. На основе этого стихотворения он осваивал начатки письма и обращение с кистью, чтобы затем двинуться к более продуманному заучиванию стихов, содержащих тысячу оригинальных иероглифов. Завершив эту задачу, он приступал к главной работе. Она предписывала в совершенстве освоить и знать наизусть все Четыре Канона и Пять Классиков – в общей сложности около полумиллиона иероглифов. Успешно одолевая эту титаническую цель, в возрасте примерно восьми лет можно было добиться формального зачисления в школу.

В противоположность знакомым нам шнолам в классической китайской школе не было ничего весёлого, забавного или приятного. Ученикам строго предписывалось заниматься самостоятельно, не переговариваясь с приятелями. Вся учёба была основана на зубрёжке, дисциплине и страхе. Малейшие уклонения от фанатичной погружённости в учёбу пресекались сурово и незамедлительно. Понятно, что будущим ответственным лицам приходилось осваивать науку покорности власть имущим столь же усердно, как и литературные стандарты.

Школьные учителя представляли из себя, как правило, бывших неудачников-соискателей, находящихся на службе гражданских экзаменов. Эта работа не давала им ни уважения, ни приличного заработка, поэтому у них не было никаких оснований проявлять добросовестность или гуманность. Китайские пословицы называют главной добродетелью учителя суровость. Целеустремлённость юного претендента подвергалась испытаниям ежедневно на протяжении его борьбы за овладение материалом и закрепление его в памяти. Чтобы подготовиться к первому экзамену, нужно было ежедневно заучивать около двухсот новых иероглифов вместе с параллельной постоянной ревизией всего выученного ранее.

Добившись успеха на этом напряжённом этапе, можно было рассчитывать на участие в районном экзамене. О своём участии надо было известить рано утром. Студенту, прошедшему опознание учителем, указывался номер места. Этот номер становился идентификационньш номером, когда был оформлен экзаменационный пакет. После проверки всех присутствующих мировой судья, курирующий экзамен, запирал экзаменационный зал, который должен был оставаться закрытым на протяжении всего времени выполнения задания, что занимало целый день, в течение которого студенту предстояло написать два сочинения на темы цитат из Четырёх Канонов, а также сложить стихотворение на основе определённой темы и ритмического строя. Судье не разрешалось покидать экзаменационный зал, пока все бумаги не были рассортированы: это лишало его возможности брать взятки или отмечать студентов по номерам их мест. Имена кандидатов, прошедших испытание, вывешивались на двери районного правления вскоре после окончания экзамена.

Второй тур проводился тем же манером, что и первый, но в его программу входило одно сочинение на тему из Четырёх Канонов, одно – из Пяти Классиков, а также одно стихотворение. Путь удачливого кандидата проходил через серию из четырёх подобного рода туров, составлявших этот первый урок сдачи экзаменов. Студенты, благополучно преодолевшие районный марафон, допускались к участию в префектурном экзамене, который проходил по той же схеме, но с тем отличием, что в него входило всего три тура вместо четырёх. После чего из общего числа претендентов оставалась примерно половина счастливчиков, которые получали право подвергнуться квалификационному экзамену.

Квалификационный экзамен проводился начальником провинции по образованию. Это официальное лицо

назначалось лично императором и имело прямой доступ к трону. Поэтому его власть и авторитет намного превышали действительные полномочия, предписанные рангом. В обязанности начальника входило в течение трёхгодичного срока дважды посетить каждую префектуру. Во время этих визитов начальник курировал квалификационные экзамены. Все кандидаты проходили в экзаменационный зал по районам, идентифицировались официальным представителем района и обыскивались на предмет взяток и шпаргалок. Если таковые обнаруживались, кандидат исключался, а нашедший контрабанду вознаграждался. С учётом важности экзамена дисциплина ужесточалась. Нарушения правил отмечались специальной печатью на студенческих бумагах. Фактически такой штамп означал провал.

Печати были следующие:

1. покидание места (кандидату было разрешено покинуть своё место ровно один раз: либо выпить чаю, либо выйти в туалет. При этом требовалось сдать служителю и затем снова забрать свой экзаменационный пакет. Это означало неоправданный расход времени, поэтому многие приносили и использовали собственные небольшие сосуды);

2. замена бумаги;

3. потеря бумаги;

4. разговоры;

5. глазение по сторонам и заглядывание в чужие бумаги;

6. перемена места;

7. неповиновение (неправильное выполнение инструкций служащего);

8. нарушение расписания;

9. стук (это часто происходило во время ритмического стихотворства и сильно мешало);

10. незавершенность (когда задание не было закончено, эта печать использовалась, чтобы не допустить внесения дополнений).

Квалификационный экзамен, так же, как и районный, имел четыре тура, для каждого из которых был отведён особый день. Прошедшие финальный квалификационный экзамен извещались об этом сообщением, которое доставлял специальный курьер. Это был серьёзный повод для ликования и торжества, поскольку такое событие означало, что студент удостоился права поступить в официальную школу для начала своей подготовки к действительному экзамену гражданской службы.

Действительные экзамены гражданской службы проходили на трёх уровнях и составляли трёхгодичный цикл. Подготовка к экзаменам гражданской службы для многих становилась пожизненной задачей. Средний возраст тех, кто завершал этот процесс, примерно равнялся тридцати пяти годам. Это означает, что на подготовку к успешному финалу уходило приблизительно тридцать два гола. Однако далеко не все добивались успеха в столь «раннем» возрасте. Сохранившиеся записи начала XX века свидетельствуют, что из числа кандидатов, прошедших на второй уровень, шестнадцать были старше сорока лет, один шестидесятидвухлетний, и один – восьмидесяти трёх лет.

Первый экзамен гражданской службы проводился начальником-инструктором провннции. Исходное число претендентов составляло около двух тысяч. Благополучно преодолевал каждый экзамен примерно один процент этого количеству, подвигаясь к финишной прямой, ведущей к желанной цели – завоеванию позицни в официальной бюрократической системе. Преуспевающие студенты вдобавок приобретали известность как члены дворянства, что давало им право вывесить над дверью красный значок, означающий обладателя степени. Это положение также освобождало от применения местными властями телесных наказаний и означало возможность получения от правительства помощи для дальнейшей учёбы.

Вторая стадия экзаменов гражданской службы именовалась экзаменом провинции. При династиях Мин и Цин экзаменационный процесс был предельно отрегулирован, в том числе административно, чтобы свести к минимуму возможность личных предпочтений. Чем выше возрастал уровень, тем строже становились меры безопасности. Экзаменаторы вызывались к императору для извещения о назначении накануне дня выезда в место проведения экзаменов. Такой порядок был также призван служить снижению вероятности получить информацию заранее и соблазниться взяткой за покровительство определённому кандидату. За взятку экзаменатор расплачивался отставкой.

Количество желающих пройти испытание достигало десяти тысяч. На этой ступени экзамены длились дольше и имели расширенную программу. Три сессии примерно по три дня каждая составляли полный комплект. Темы для сочинений в прозе и стихах определялись с намерением с предельной точностью выявить обширность знаний и глубину понимания.

Экзаменационный комплекс не использовался ни для каких других целей. Как правило, вся его площадь была обнесена стеной, имеющей единственный вход. Ворота открывались на просторный проспект, имевший множество прямых ответвлений с обеих сторон. По одну сторону каждой линии находились экзаменационные будки или клети. Размер маленькой двери соответствовал границам пространства, едва достаточного, чтобы в нём устроился один человек.

Крыша у зтой будки была, зато мебель внутри отсутствовала. Для меблировки предоставлялись три небольших доски. Каждая из них могла служить полкой, столом или сиденьем. Когда все студенты и служащие были представлены и зарегистрированы, комплекс запечатывался и не открывался без каких-либо особых причин до окончания экзамена. Если какой-то из кандидатов умирал от напряжения или передержания, тело заворачивали в соломенную циновку и перебрасывали за стену.

Первый день сессии начинался с идентификации и личного обыска каждого кандидата. Разговаривать с кем-либо запрещалось категорически. Если возникала необходимость задать вопрос, то его надо было в письменной форме передать через специального немого служителя. Облегчаться приходилось прямо в своём будке или на глазах у публики в аллеях.

Система оценки отличалась неописуемой изощрённостью. Тексты сочинений, написанные чёрной тушью и без обозначения имени и описания кандидатов, распределялись по нескольким тысячам клерков, которым во избежание подмены оригинала выдавалась только красная тушь. Они делали копии оригинальных текстов, чтобы кандидата невозможно было узнать по почерку. Чёрные и красные версии затем передавались корректорам для сверки. Здесь исправления вносились желтой тушью. Далее утверждённые оригинал и копия разделялись: чёрный вариант откладывался для сохранения, а красный отправлялся на оценку. Производилась первая читка, ставились обозначения, если что-то было пропущено или перепутано. Эти отметки делались синей тушью. Начальник и избранные экзаменаторы обычно уделяли личное внимание только тем вариантам, которые заслужили положительную рекомендацию, свидетельствующую об уровне качества, необходимом для прохождения дальнейшей процедуры: для этого использовалась только чёрная тушь.

Успеха добивался примерно один процент кандидатов. Императорское представительство провинции узаконивало победителей. Отныне они носили специальный знак на шляпе, поднимали флаг с надписью перед своей семейной резиденцией, а также вывешивали над дверью табличку, гласившую, что в этом месте проживает признанный литератор.

Финальным шагом экзаменационного процесса был столичный экзамен. Он проводился примерно тек же порядком, что экзамен в провинции. Экзаменаторы назначались императором лично и были обязаны отправиться на экзамены в тот же день. Комплекс охранялся так же, как на экзамене в провинции. Обычно набиралось более десяти тысяч кандидатов. Процедура производилась по фазам, как и прежде. Из общего количества, как правило, около трёхсот человек оказывались достойными влиться в бюрократический аппарат.

Экзаменационная система, о которой идёт речь, не была идеальной, Преклонение перед авторитетами,

усвоенное с малолетства одновременно с заучиванием классиков, располагало жертвовать собственными творческими способностями ради всем известного и признанного. Система преследовала цель отобрать среди населения лучшие умы, чтобы поддержать их честолюбивые стремления завоевать статус кво. Одновременно этим сводилась к минимуму вероятность какого-либо мятежа или несогласия. Законность удерживалась в руках императора, кем бы он ни был, благодаря почётному ореолу, окружавшему мандаринов в глазах населения. Вдобавок среди бюрократии процветала коррупция: более девяноста пяти процентов дохода приходило к мандаринам в виде взяток и переплат.

Несмотря на целый ряд слабостей, система государственных экзаменов, сложившаяся в Китае, была первой и наиболее развитой во всём цивилизованном мире. Она давала каждому возможность стремиться к успеху и достигать его независимо от происхождения. Равенство прав всех участников открывало дорогу к высшим постам государственной власти даже бедному мальчику. На протяжении веков образование указывало единственный путь к успеху, являясь для населения исключительным ориентиром в стремлении к лучшей жизни. Кроме того, этот отрегулированный механизм служил для выявления наиболее талантливых представителей населения, которые допускались к административной власти для управления страной от имени Сына Неба, неограниченная воля которого таким образом попадала под некоторый контроль, поскольку император бил вынужден учитывать мнения и рекомендации группы, в определённой степени не зависящей от высшей благосклонности. Экзаменационный институт в Китае по сей день служит примером того, что даже внутри авторитарного управления демократический процесс способен развиваться и оказывать влияние, являясь иллюстрацией тех возможностей, которые достигаются абсолютной преданностью делу и тяжёлым упорным трудом, посвящённым достижению успеха. И в наши дни в усердии рядового восточного студента прослеживается целеустремлённость, сконцентрированная на образовании – качество, выделяющее его из числа тех, в чьей генеалогии отсутствует историческое преклонение перец всепобеждающей властью знания.

Иллюстрации: Золотой фазан, вторая половина 19 в.; мандаринская утка, 1850 гг.; журавли, середина 18 в.

(перевод с английского)