15 апреля 1862 года Томас Вентворт Хиггинсон получил от начинающей поэтессы письмо с четырьмя стихами и двумя вопросами: «…say if my Verse is alive? …Should you think it breathed-«. Ответ — на вопрос, живы ли её стихи, дышат ли они, нам известен. И через полтора века её стихи всё так же живут, глубоко дышат и остаются неизменно привлекательными для читателей. Любителям поэзии излишне напоминать, кто такая Эмили Дикинсон.

Стихи Эмили стали объектами для многочисленных переводов. Из профессиональных поэтов-переводчиков в первую очередь следует упомянуть Веру Маркову, Аркадия Гаврилова, Григория Кружкова. Помимо признанных профессионалов её переводят и студенты-филологи, и стихотворцы-любители, и увлеченные ею читатели. Но в чём причина колдовской привлекательности её поэзии?

Для меня, рядового читателя, её стихи стали интеллектуальным вызовом. Казалось бы, можно, проштудировав словари, определить набор значений для каждого её слова. Можно и воспроизвести наиболее вероятные эквиваленты её грамматических конструкций — но так и не добраться до сути, не понять, зачем и о чём эти стихи. Можно пересмотреть десяток уже выполненных переводов и убедиться, что многие авторы пошли по формальному пути максимального сохранения лексики и стихотворных приёмов, но так же, как и я, не поняли, в чём их сокровенный смысл. Поразительно, с какой виртуозной точностью сама Эмили описала эту ситуацию (1101): «Between the form of Life and Life / The difference is as big / As Liquor at the Lip between / And Liquor in the Jug.» (Между формой Жизни и Жизни / Разница такая же, / Как между напитком у губ / И напитком в бутыли). Там, за внешне неказистой формой, таился волшебный напиток истинной сути, но как вскрыть сосуд? Григорий Кружков писал: «Переводчик исходит не из слов, а из того, что Мандельштам назвал «звучащим слепком формы». Его задача — так долго мять пластилин стихотворения, чтобы он стал мягким и податливым. И из этого пластилина — слепить новое стихотворение.» Совет хорош, но сама Эмили против применения к ней подобных методов: (861) «…Sceptic Thomas! / Now, do you doubt that your Bird was true?» (Скептик Фома! / Теперь ты сомневаешься, что твоя Птица была правдой?).

Роман Якобсон в статье «О лингвистических аспектах перевода» указывает: «В поэтическом искусстве царит каламбур или, выражаясь более ученым языком и, возможно, более точным, парономазия, и независимо от того, беспредельна эта власть или ограничена, поэзия по определению является непереводимой.» Согласиться, что стихи Эмили останутся для русскоязычного читателя каламбуром, непереводимой игрой слов, категорически невозможно. Но Якобсон подсказывает выход из этой парадоксальной ситуации. Перевод стихотворения Эмили должен быть не переводом, то есть интерпретацией вербальных знаков посредством иного языка, а межсемиотической трансмутацией. При таком подходе акт перевода становится алхимическим преобразованием. Прямым: текст — образ — мыслеформа — символ и обратным: символ — мыслеформа — образ — текст.

О том, как это может происходить на практике, пишет Карл Юнг в работе «Об отношении аналитической психологии к поэзии»: «В то время, как сознательное мышление стоит в стороне, пораженное этим феноменом, автора захлестывает поток мыслей и образов, которые он никогда не имел намерения создавать и которые по его доброй воле никогда бы не смогли обрести существование. Но в пику самому себе автор вынужден признать, что это говорит его собственное Я. Его собственная внутренняя природа открывает себя и произносит вещи, которые никогда не были у него на языке. Он только может подчиниться этому, явно чуждому, внутреннему импульсу и следовать туда, куда он ведет, ощущая, что его произведение больше его самого и обладает силой ему не принадлежащей и неподвластной.»

Но хорошо известно, что для алхимической трансмутации требуется философский камень. И таким философским камнем оказывается любовь. Аркадий Гаврилов в дневниковой записи (12.11.1985): «Перевод по расчету не может быть счастливым (в отличие от брака, где любовь может прийти со временем). Только по любви!». Григорий Кружков в эссе «Перевод и Эрос»: «Какова причина (raison d’etre) переводов? — Та же, что и в любви: влечение к прекрасному.».

Представляя на суд читателей примеры моих поэтических переводов, хотелось бы в завершение привести слова одной из переводчиц Эмили Дикинсон Тамары Стамовой: «Она — загадка и тайна, и мы восхищаемся ею, потому что никогда не разгадаем. Она оставила нам радость — гадать и мучиться — переводить!».

— В. Веров

 

Эфирные масла выжимают

Вольный перевод стихотворения Эмили Дикинсон 675 «Essential Oils – are wrung»

 

Нам дарит лето аромат цветов.

Надеясь удержать его навечно,

Мы выжимаем розы бессердечно,

Извлечь пытаясь с помощью тисков

В дар эфемерный капельку духов –

Эфирный символ скоротечной встречи.

А письма леди в сундучке старинном

Благоухают вечным розмарином.

 

 

Нет, не Брюссель

 

Вольный перевод стихотворения Эмили Дикинсон 602 «Of Brussels – it was not «

Нет, вы не угадали, мистер.

Нет, не Брюссель, не Киддерминстер –

Скупив лесов окрестных пряжу,

Их выткал ветер на продажу,

И оптом предоставил мне

По восхитительной цене.

И нищий смог бы расплатиться,

И Вы, и Я, и даже птица.

В их ярдах яркость и невзрачность,

Серо-коричневая мрачность

И увядания налёт и прах,

Но солнце наперёд.

Их ветер стелет и разносит,

За пару развернув минут,

И обшивает стены сосен –

Он обобьёт нам старый пруд.

 

 

Травинку в пальцах растерев

Вольный перевод стихотворения Эмили Дикинсон 99 «New feet within my garden go»

 

Травинку в пальцах растерев,

Другой в мой сад войдёт.

Другой на вязе соловей

По-новому споёт.

Другим резвиться на траве,

Другим лежать под ней.

Но первый дождь и первый снег

Всё те же, с прежних дней.

 

 

Если из трели жаворонка вычесть птичку

Вольный перевод стихотворения Emily Dickinson 861 «Split the Lark – and you’ll find the Music»

 

Если из трели жаворонка вычесть птичку,

Останется музыка – серебряное тремоло,

Прилипшее к уху летним утром.

Оно будет звучать даже когда клей засохнет.

Вынеси за скобки птичью плоть и кровь,

И ты постигнешь предначертанные знаки.

Скептик Фома, спрячь окровавленные персты –

Не всякая истина даётся на ощупь.

 

 

Пространства одиночества

Вольный перевод стихотворения Эмили Дикинсон 1695 «There is a solitude of space…»

 

Одиночество обитает

В просторах пустынь,

В глубинах океанов,

В чертогах смерти.

Но вся их совокупность

Эквивалентна точке

Безграничной ограниченности

Ушедшей в себя души.

 

 

Духовность и телесность

Вольный перевод стихотворения Эмили Дикинсон 1101 «Between the form of Life and Life»

 

Духовность и её телесность –

Это как вино во рту

И вино в бутылке.

Последняя гарантирует

Сохранность содержимого,

Но для погружения в экстаз

Телесность следует истончить –

Я знаю, я пыталась.

 

 

Переводы

Владимира Верова