ГРОБЫ
Георг Гейм (перевод Галина Снежинская)

Гробы поживали в гробовой лавке со множеством газовых ламп. Там вечно сквозило, там холод стоял, — зима без конца и без краю. За дверью мартовский ветер шумел, а в лавке в ту пору ноябрь наступал. Мертвые листья без шума, без шороха падали вечно с балок гнилых. Случались и гости — из морга подружки, варили себе кофеек. Судили-рядили, судачили. А под потолком на тонких бечевках саваны сохли, сушились. И странные были разводы-рисунки на них, там, где мертвое тело лежало: острова в морях голубых, корабли на якоре, в бухтах. Саваны сохли, сушились долго, но досуха не высыхали. Тяжкими темными тучами под потолком нависали. И воздух был волглый, соленый, морской. И лампа мерцала бледной луной среди грозовых облаков.
.
Гробовщик был древний старик. Он звался Факоли-Боли, «Век-в-Тысячу-Лет». Борода у него была такой длинной, что он наступал на ее конец. Поутру он выходил в исподнем, и гробы желали ему доброго утра и щелкали жадно громадными челюстями. Есть хотели гробы. Гробовщик доставал дохлых крыс из угла, где было крысиное царство. Крысы в своей стране мертвечины не терпят, они выбрасывают мертвецов за шлагбаум на имперской границе. Гробовщик швырял дохлых крыс в зияющие черные пасти. Гробы переваривали, рыгали довольно, а он, укротитель отважный, расхаживал между рядами гробов, по жирным широким бокам их похлопывал и говорил:
.
— Потерпите уж, потерпите! Скоро будет вдоволь еды. Потерпите пока, потерпите!
Читать целиком https://www.apraksinblues.com/ru/apk-article/гробы-пе..

Уже наступило лето. Идет лошадинный месяц по дальневосточным традициям, в течении которого мудрецы советуют особенно бережно обуздать все проявления силы, с которой многие сейчас столкнутся и которая многим окажется доступной.

Наши авторы то продолжают работать, то отдыхают, кто как может. Зав. Редакцией Елена Старовойтова, например, нам сообщила о своем недавнем путешествии в Горно-Алтайск, из которого она отправилась за три горных перевала в ретритный центр. Там группа буддистов за несколько дней сделала более 300 Ца-ца — рельефных фигур для духовной практики. Вернувшись Петербург, Елена собирается скоро заняться этим ремеслом на новом месте.

Другие авторы либо уже прислали материалы для 32-го номера, либо работают над этим, либо еще дадут знать о своих планах.

Юлия Свенцицская, всегда из самых обязательных авторов, уже прислала свои переводы итальянского поэта-переводчика Сальваторе Квазимодо. Будут представлены русские варианты переводов Квазимодо поэтов древней Греции, у которых он черпал вдохновение.

Антон Киселёв, отметившийся в 31-ом номере замечательными переводами Михея Эминеску, прислал перевод с иврита очаравательной «шахматной поэмы», которую знаменитый поэт, философ, грамматик и астроном Авраам бен Меир Ибн Эзра написал в Испании в XII веке. Киселёв недавно также выпустил своеобразный поэтический сборник «100 литературных загадок в стихах«, который очень рекомендуется.

Ольга Шилова, продолжая заниматься своими любимыми декабристами, теперь рассматривает их лицейские годы.

Ольга Земляникина, по последним сообщениям, занимается то садовой работой на даче, то оформлением интерьеров в городе.

О поэте Анне Алексеевой, чьи архивные стихи представлены в 30-ом номере и также недавно в журнале «Связь времен», появился отзыв в Los Angeles Times. Предстоящий номер журнал «Cardinal Points» включит мои переводы трех стихотворений Алексеевой, посвященных Н. Гумилеву, вместе с комментарием о поэте и истории участников в восстановлении ее наследия.

Главный редактор и редактор по переводу пока сидят в горах в Калифорнии. В мастерской в Окланде на мольбертах стоят две начатых картины, но там трудно находиться в жаркий сезон. Мы почувствовали, что стоит задержаться в горах хотя бы до солневорота, а там посмотрим.

Между прочим, настроение в народе здесь якобы приподнято в связи со снятием каких-то требований носить маски от короны, началась безумная жара, близкий от нас лагерь палаток и трейлеров был забит, и немедленно начался очередной лесной пожар. Местная газета советовала: «Пока не убирайте маски далеко!»

В итоге были приказы и о закрытии лагеря, и о нашей эвакуации. Далеко не первый раз за годы работы Блюзового Кампуса. Мы решили пока подождать развития событий. В тот день у меня был план пробовать писать эссе о Майке, и действительно удалось делать какие-то очерки, пока валил дым из-за близлежащих хребтов.

Как всегда в таких положениях, наступила пора обозреть и обдумать картины, рукописи, документы, архивы фотографий и дневников. Всеобщая бренность очевидна. Что бы мы взяли с собой на сей раз, если придется сбежать? У чего какое будущее вообще? Зачем же мы здесь, в этой зоне риска? А где не зона риска? Ведь все по сути бренно, если не окружается любовью и вниманием. Обследуя материальное проявление духовной работы, каждый раз ощущается, сколько лет любви и внимания туда вложено. При том, что этого нужно гораздо больше, чтобы естественно и неизбежно дела наших рук переводились на небо. Когда наше сокровище там, это и меняет наше отношение к таким явлениям, как лесные пожары.

Временами приходится затвориться от дыма, но по счастью пока бывает возможность сидеть и разговаривать то на улице, то в доме. Обсуждаются текущие события, творческие и исследовательские дела, литература, Блюзовые дела.

Как всегда, главное чувство в Кампусе — огромная благодарность перед неслучайностью всех событий и всех их участников.

— Джеймс Мантет, Арройо Секо, Калифорния

(Выступление для конференции Международной ассоциации исторической психологии, Санкт-Петербург, 17 мая, 2021, «Общественная атмосфера накануне войн XIX-XX вв.: Историко-психологические аспекты»)

— Джеймс Мантет, Апраксин Блюз, Мундус Артиум Пресс

Хорошо думать о тех, кто не только предчувcтвовал войны, но и пытался их предотвратить. Один такой миротворец – шотландский джентльмен, политик и филантроп Роберт Монтейт.

Монтейт, один из моих дальних предков, родился в годы наполеоновских войн и формировался на фоне викторианской эпохи. Как переводчик и специалист по русской культуре, я разделяю его интерес к дипломатии и миротворчеству. К этим темам трудно быть безразличным.

В эпоху Монтейта, как и в наше время, мировые державы постоянно конкурировали и подозревали друг друга, что часто выражалось в военных действиях. Монтейт осознал неизбежность бесконечных несправедливых войн при сложившемся порядке вещей, и он искал точку опоры для приостановления таких войн – по возможности, любых.

Как и Лев Толстой, Монтейт считал военное насилие грехом, допустимым лишь в силу определенных условий.

Каков был путь Монтейта? Во-первых, он искал ориентиры для объективной, независимой материальной и духовной оценки войны. Это требовало от него, как это и требуется от нас, выхода из наиболее узких, изменчивых, и часто общепринятых рамок окружающего общества.

В случае Монтейта процесс личного нравственного становления получил значительный толчок, когда он учился в Кембридже и общался с полутайным интеллектуальным кругом «Кембриджские апостолы». В этот же круг входил его пожизненный друг, поэт Теннисон.

Затем Монтейт стал католиком, что значило порвать с фактически государственной, несравненно более молодой англиканской церковью, которая естественно отражала политику Британской империи. В итоге Монтейт стал папским дворянином и командором Мальтийского ордена рыцарей-госпитальеров. Монтейт считается «самым влиятельным и значительным шотландским католическим мирянином XIX века».

Как католический антиимпериалист Монтейт критиковал социальную и военную политику Англии и других держав, и строил коалиции для дела мира и правосудия. Свои взгляды он излагает в трактате «Дискурс о кровопролитии и законах войны». Трактат, который он начал распространять незадолго до конца своей жизни, официально вышел после его смерти в середине предпоследнего десятилетия XIX века.

Монтейт был человеком дела и мысли. Его единственный трактат отражает много десятков лет миротворческой деятельности и изысканий на эту тему. Чувствуется, насколько много значила философская и теологическая эрудиция для убедительной аргументации в его эпоху, в его среде, и для него самого. Впечатляет и неувядающая актуальность конкретных противостояний, которые Монтейт осмысляет. Он осуждает, например, англо-афганские войны «Большой игры» тогдашних империй. И мы знаем, что эта игра продолжается и сейчас.

Монтейт разделял определенные типичные, неоднозначные претензии к тогдашней России, но он не считал, что такие претензии дают повод Англии поступать подло.

Монтейт был готов допустить, что люди участвуют в несправедливых войнах из-за незнания так-называемого «Закона наций». Имелось в виду международное право, основанное на уважении к человеку и к суверенитету отдельных государств. Монтейт считал, что этому закону надо учить всех, что он должен иметь реальный вес, что надо культивировать дипломатию, и что нужны нейтральные внутренние и международные советы для решения вопросов войны и мира.

Он видел в Ватикане потенциальный источник универсального морального авторитета для нового провозглашения Закона наций. Для этого он участвовал в переговорах как с папой римским, так и со множеством церковных, политических и интеллектуальных деятелей, которые должны были думать в свою очередь о сложных контекстах собственных государств, не всегда заинтересованных в ответственности с точки зрения международного права.

Закону наций предстояло получить согласованное провозглашение на международном Первом Ватиканском Соборе в начале 70-ых XIX века. Но там не успели: началась Франко-Немецская война, распался Собор, и сам Ватикан был в очередной раз сильно ущемлен.

Зато Монтейт дописал свой трактат. Идеи, которые он поддерживал, остались живы в преданных кругах. Ватикан продолжал поддерживать международную дипломатию и миротворчество параллельно подобным стремлениям со стороны определенных стран и мировой общественности, вопреки разжиганию многочисленных новых войн за все десятки лет с тех пор.

С установкой Монтейта соглашается и современная конфликтология.

При этом трактат Монтейта прекрасен и как исторический памятник, и как след просвещенной личности. Без надежного просвещения нет устойчивой культуры, и без устойчивой культуры не удержаться от преступных войн.

Главный редактор и редактор по переводу АБ находятся в Санкт-Петербурге по начало 2021.

Телефон СПб редакции прежний: +7 (812) 310-96-40.

Редакция

apraksinblues@gmail.com